Современная художественная проза
 
Гостевая книга Письмо автору
Главная Об авторе Почитать Пресса об авторе Контакты
Новая книга. Город встреч и прощаний.
Спешим, чтобы остаться на бумаге
Во всеоружии растраченных чернил,
Чтобы сказать потомкам: «Вот как надо!»
Или пожать плечами: «Я так жил».
«Пусть светит месяц – ночь темна».
Пусть говорят, что жизнь – одни печали.
Не соглашусь: последняя весна
Последней осени уступит дни едва ли.
Вы уходите, и жизнь теперь пуста,
Торопливы многоточия и точки,
Получается, сегодня неспроста
Мысль спешит: она ложится в строчки.
Не начать мне с чистого листа:
Вы всегда мой почерк узнаёте.
Пустяки, что жизнь теперь пуста, –
Вы уходите, и значит, Вы вернетесь.

Екатерина Алхимова
Голосование
 
Вопрос:
Что вам не нравится в сайте?

всё нравится
мало рассказов
неудобная навигация по рассказам
редко обновляется сайт
скучные рассказы
другое

 
 
Популярные рассказы
 
 
 
Новости
 


01.04.2013
Третий апрель

Этому апрельскому рассказу уже три года.


01.01.2013
Любопытные ореховые новости!

Поздравляем всех с новогодними праздниками и - с обновлением раздела "Новое"! Теперь в нём появился очередной рассказ: "Ореховый практикум".


01.09.2012
И снова рассказ!

Смешной и немного грустный Продавец дождя.


01.05.2012
Новый рассказ из сборника "Коллаж интимных отношений"

Екатерина Алхимова поздравляет всех с майскими праздниками и выкладывает новый рассказ - "Папа тоже пропал".

Все новости
 
 
Где купить
 

Книга “Город встреч и прощаний” в магазинах города Москвы.

 
 
Аудиорассказы
 
Скачать аудиокниги

Вы можете прослушать и скачать рассказы в аудиоформате на нашем сайте.

 
 

Синий хвост дорожки-радуги (продолжение)

- Ныэт! (Отходит вглубь салона; переминается с ноги на ногу; возвращается.) Ныэт! Шьто мьнэ дэлат?! Пасьпарьт украль! Дыэнги украль! Шьто тэпэрь дэлат?!
Кто украл, у кого украл, причем здесь паспорт? Ничего не понимаю. Интерес к попутчику потерян, однако разговор еще идет:
- Шьто, шьто, шьто мьнэ дэлат, скажи? Шьто тэпэрр дэлат?!
Догадываюсь, что нужно делать мне: молчать и в диалог не ввязываться, стоять тихо, по возможности не двигаясь. Случай, конечно, неприятный: оказаться в вагоне посреди шумного метротоннеля наедине с нервно-дерганной малорусскоговорящей угловатой темной личностью.
- Шьто мьнэ дэлат, ськажжии! (Внезапно подпрыгивает.) Утрам прыэхаль, толлка вышель, пасьпарьт украль(!), дыэнги украль(!!), дакумэнта украль(!!!), выэщи-и… (Воет ушибленным волком, но заканчивает знакомым ему словом): украль! Шьто мьнэ дэлат?! (Воет.)
Догадываюсь, что нужно делать мне: срочно перейти в другую часть вагона.
Здесь же, не сходя с места, догадываюсь, что того, о чем я только что догадалась, лучше не делать.
- А-а-а! Шьто мьнэ дэлат?! Иэхат дамой?! Дыэнги нэт, пасьпарьт нэт, выэщи… (Подпрыгивает; отпрыгивает; воет.) Выэщи-и! Тожжя нэт! О-о-о, шьто тэпэрр дэлат?!
Знаю, что делать: держаться от него подальше до ближайшей остановки. На ум является стоп-кран, ввиду бесперспективности уходит.
Прыгает (слава Богу, далеко), бьет себя кулаками в грудь, зычно, по-звериному, воет. Мечется бешеным шакалом промеж диванных рядов. А я еще когда-то хотела там сесть. Как давно это было. Теперь перспектива изменилась, и счет пошел на секунды. Скоро станция, там много людей, надо переждать до ближайшей остановки. И стоп-кран, если им воспользоваться… Нет, лучше не пользоваться.
Подбегает:
- Ныэт! Шьто мьнэ дэлат, ськажжи-и-и! Пасьпарьт ныэт, дыэньгы ныэт, дакумэньта ныэт! Выэщи-и… (Снова воет. Да как близко-то…) Ныэ-эт! Ножьжь взат и паррэзат вьсэх! Паррэзат!
О, господи. Чувствую, что холодею. Разве ответить чем-нибудь стихотворным, наподобие: «Не узнаю тебя, Россия!»? Или попросить начать резать без меня? Полпути уже пролетели, неужели именно сейчас такая срочность?
- Ножьжь взатт! Парррэзат вьсэх! (Машет руками, носится по проходу.)
Я в это время: кажется, еще стою… «Пресвятая матерь-богородица, да святится имя Твое, да приидет царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси»... Или это из «Отче наш», который именно и есть «на небеси»? Да какая теперь разница, когда на языке вкус запоздалого «Боржоми»! Усилием воли, однако, все еще стою…
Проще было бы заснять этот случай на видеопленку и выложить на You-tube. Но что поделаешь, если камеры нет под рукой, да и шевелиться опасно? Остается замереть, сдерживая дух, и подстраиваться под скоростное покачивание вагона. «Меня нет. Не смотри на меня, не смотри. Я – шум колес, вихляние бегущего состава». Главное, ненароком не встретиться с беснующимся взглядами. Здесь как в «Вие» – обернись на него, и демон разнесет тебя на куски. Каковым тогда будет удивление пассажиров, в ожидании занявших стремительно приближающуюся, вымаливаемую мною спасительную платформу? Что-то совсем не хочется наблюдать кровавую сцену вскорости свысока, блуждая прозрачной душой между тем миром и этим, вознесясь попервоначалу к ближайшей краснокирпичной арке. А потому - замри. Умри. Воскресни. Мне бы только хвост туннеля простоять да тормозной путь продержаться. Поезд уже сбавляет ход, притормаживает. «Шьто мьнэ дэ-э-элать?!! Шьто? Шьто? Шьто?» - (Мысленно): «Потерпите до ближайшей остановки. Ну, пожалуйста!» Нервно дергается, топает ногами, скачет: «Ныэ-эт! Толлка ножьжь вза-ать!» - (Шепотом, себе под нос): «Боже мой! Ты ведь уже тормозишь. Ну, оттормози его до станции?» Машет руками и срывается куда-то в сторону. (Про себя): «Вот и иди туда. Отт хар-ра-шо! Всего-то пара секунд осталась». Поезд усиленно сбавляет ход, вырывается на свет из туннеля. Да здравствует самое гостеприимное в мире метро! Самое скоростное, самое доброжелательное!
Двери грохоча открываются, и я стремглав выбрасываюсь изнутри. Не успев сесть, не добравшись до нужной мне остановки. Да пусть ее! Лишь бы живой остаться! Но самое главное, оказывается, впереди: я-то выхожу, а он…
А он – за мной! Летит, копируя мой след, моей же скоростью! Что мне теперь-то делать, скажите?! Подбираюсь, обжимаюсь, усыхаю, съеживаюсь, вхожу в колонну в следующий миг. Прилипаю к ней, сливаюсь. Не дышу. «Осторожно, двери закрываются…» И вот тут он – туп-туп-туп – мимо меня – и в соседний вагон – шмыг! (Торжествую): «Вот что крест животворящий делает!» Открепляюсь от защитницы-колонны, охранительницы-утишительницы-укрывательницы-заступницы, – широченной, мраморной, прохладной на ощупь; два шага назад – и я опять в галантно пустующем салоне, а он маячит в соседнем, за добротным двойным стеклом. Теперь-то можно присесть и расслабиться, и без стестения глубоко вздохнуть, и привести себя в относительный порядок. И можно спокойно смотреть (без?)радостное немое кино (в шумном туннеле да за двумя рядами широченных окон), как меняются в лицах немногочисленные сидящие – от удивления и непонимания до ужаса – к кому поочередно подбегает мой бывший попутчик, худощавый и впечатлительный, отважный, нервно-мстительный житель Кавказских гор. Вот он входит в раж, начинает скакать, метаться, дергаться, вот он будто бы вынимает лирично воспетый им нож. Народ озирается, переглядывается, пересаживается. Примеряется, доберется ли, успеет ли кто достать стоп-кран в одном рывке и прикидывает, много ль выйдет от этого толку. Согласитесь, наблюдать такой кинофильм со стороны гораздо удобнее, нежели принимать в нем (да еще и один на один) непосредственное участие. Но я знаю, что читать это будет значительно веселее и проще. Ну же, читатель, пока горец бьется в конвульсиях, смейся! Веселись, просвещенный народ! Хохочи надо мной, чудом спасшейся, экзальтированной, эмоциональной, хитро, небось, преувеличивающей (совершающей свой от гиперболы до гротеска банальный, всем известный сочинительский рывок), потешайся-хохочи над горсткой пассажиров из соседнего вагона. Придумай защитную фразу-слоган «а нечего кататься в убогом общественном транспорте, да еще и похвалять его», отгороди себя от реальности, стань на ступеньку выше. Прошу лишь об одном: будь осторожнее и не захлебнись от смеха. Ведь именно ты, читатель, живешь в этом мире. И каков ты, таков и он. Так что, конечно, веселись, уважаемый. Мне и самой порою бывает смешно почти до слез.
На следующей остановке его выводят, точнее, полувыносят. Он истерит, что отлично слышно через раскрытые проемы. Серая, в кожаных перетяжках милиция цапает и волочет гостя нарядной столицы в свою серую же, пыльно невзрачную берлогу. Всего тебе доброго, смело сошедший с гор и с ума, малообразованный бывший попутчик!
Ну а я – добираюсь до необходимой мне станции. В издательстве слышу первый, практически обязательно располагающий к приятной беседе, вопрос: «Как Вы до нас доехали?» – «С трудом-с…» – двусмысленно отвечаю. И чувствую, как тень незадачливого горца, обманутого, обобранного, осмеянного, отловленного и изолированного медленно тает.
На обратном пути, просматривая под стук колес бегущей электрички работу Ричарда Бендлера, натыкаюсь на строки: «Истерический паралич был очень популярен во время первой мировой войны, сейчас он не в моде; его только случайно можно обнаружить у очень малообразованных иммигрантов, которые не идут в ногу со временем. Вы счастливчик, если можете найти его сейчас».
По всей видимости, я и есть тот самый бендлеровский счастливчик, только ничего об этом пока что не знаю? Но в любом случае, спасибо тебе за все и – до свидания, дорогая столица!

Рассказ завершен. Теперь о сроках его составления и прочих нюансах.
На этот текст я потратила три месяца. Тем не менее, он занимает около четырех страниц пресловутого Times New Roman, отображенного в 12-м формате. Разумеется, все это время я работала не только над ним, но три месяца есть три месяца. Все свои работы я правлю бесчисленное количество раз, зато отвечаю собственной головой за каждую запятую. Когда рассказ, обсуждаемый нами в настоящую минуту, попал в руки редактора, последняя не знала, что в нем править. «Это абстракционизм… Это литературный абстракционизм… Вы скопировали слог у Зощенко?.. Это своеобразный напевно-повествовательный ритм… Здесь я не знаю, что исправлять… Кто поймет, тот поймет, а кто не поймет, тот не поймет…» И так далее. А далее рассказ попал в руки корректора, которая сразу стала отделять «станцию» от «остановки», «остановку» от «перрона», «перрон» от «платформы» и мы долго пререкались, так как не в моих правилах упоминать одно и то же слово в каждом последующем абзаце (иными словами, садиться на слова). Синонимический ряд необходимо задействовать. Читатель прекрасно понял, что речь идет о «станции», встречая изредка «остановку», он не будет в недоумении на ней останавливаться. Впоследствии я опрашивала тех знакомых, кого имела возможность спросить, и ответ был у всех одинаковым: «А я даже не заметил(а)… Станция – она и есть станция. Остановка в твоем рассказе – как я понимаю – не та остановка, когда электропоезда вынужденно простаивают в туннеле, а именно станция, где люди ждут поезда». Таким образом, оказывается, мы зря держим читателей за людей, у кого отсутствует пространственное воображение, а также за тех, кому следует все тщательным образом разжевывать. Писатель может «наживить», а читатель только порадуется, если ему предоставится возможность дорисовать что-то самому. Это может выглядеть так: вместо длинных описаний «они пошли гулять. Они шли сначала полем, затем свернули к холму. Холм возвышался над широкой рекой. Они поднялись наверх. Там они ненадолго остановились, полюбовались пейзажем, подышали свежим воздухом» мы можем составить одно предложение: «Гуляя, они прошли через поле к холму над рекой, где их взору открылся великолепный пейзаж, а свежий морозный воздух закружил, (далее выход на эмоции либо мысли героев, например:) одурмарил, и им показалось – они влюблены и чувство это будто бы дано им свыше».
Если вернуться к моему рассказу, то корректор уговорила меня отказаться от слов «покачивание стеклосиних вагончиков, разлетающиеся дверки», употребив вместо них «покачивание стеклосиних вагончиков, разъезжающиеся дверки». Мы долго обсуждали варианты «раздвигающиеся дверки» (деревянное «двиг-двер» меня не устроило), «распахивающиеся» (наглядно, но не для поездов) и тому подобные, а остановились на «разъезжающихся» и именно «дверках», так как слово «двери» фигурирует в тексте чуть ниже. У корректора были еще кое-какие претензии, но я сопротивлялась, отстаивая каждое свое слово. Меж тем, ни у одного из читателей претензий к обсуждаемому нами тексту не нашлось, кроме одной женщины (на добрую сотню опрошеных), которую озадачил оборот «да пусть ее», однако она является приверженцем точных фраз и отличается малоначитанностью.
Рената Искандеровна! Я детализирую, но вы сможете на приведенном выше примере сделать для себя кое-какие выводы или отказаться от них – по вашему усмотрению. Я просто пытаюсь наглядно показать вам один из участков «кухни издания» книги. «Кухня написания» выглядит гораздо объемнее (на мой, опять-таки, взгляд), а потому перечислять составные точки этой галактики я не возьмусь.
В заключение я хотела бы привести адреса нескольких издательств, отличающихся уважительным отношением к новым авторам, терпением, лояльностью и приемлемыми ценами (что тоже немаловажно).
Уважаемая Рената Искандеровна! Если коротко, то – готовьтесь к критике. Впереди у вас серьезная, трудная, хлопотная (можно даже сказать - изнурительная), но интересная, полная неожиданностей, новых знакомств и впечатлений работа по доделыванию и выпуску в свет собственной книги.
Удачи вам!
Если будут вопросы, пишите.»

«Но может быть она уловит смысл письма? Оценит время, на него затраченное, энергию, работу мыслей? Может, верно понятые, мои объяснения ее всколыхнут, скажутся лучшим образом на ее творчестве?» – Ах, как наивны мягкие женщины средневзрослого возраста. Судят они по себе, и хорошо судят. Вернее, из рук вон плохо: розово, тонко, по-доброму, искренне, и все-то сквозь призму своей нежной, отзывчивой – подслеповатой души. А мир велик. Мелькают тени пойманных и счастливо отпущенных на волю бабочек, колеблются на кончике авторского пера призрачные мыслетени героев – как поступить с ними? Оставить себе? Сохранить словно тайну? Или выронить рампетку из рук?
Хорошо, пусть и дальше порхают свободно: снился ей синий хвост переливчатой радуги, затем столичное метро, курсив письма и книжные странички.

Нравится
 


 
 
Главная Об авторе Почитать Гостевая книга Письмо автору Контакты
© 2009-2015 Екатерина Алхимова. Все права защищены.
Яркая образная психологическая и юмористическая проза. Произведения, которые изменят вашу жизнь.