Современная художественная проза
 
Гостевая книга Письмо автору
Главная Об авторе Почитать Пресса об авторе Контакты
Новая книга. Город встреч и прощаний.
Спешим, чтобы остаться на бумаге
Во всеоружии растраченных чернил,
Чтобы сказать потомкам: «Вот как надо!»
Или пожать плечами: «Я так жил».
«Пусть светит месяц – ночь темна».
Пусть говорят, что жизнь – одни печали.
Не соглашусь: последняя весна
Последней осени уступит дни едва ли.
Вы уходите, и жизнь теперь пуста,
Торопливы многоточия и точки,
Получается, сегодня неспроста
Мысль спешит: она ложится в строчки.
Не начать мне с чистого листа:
Вы всегда мой почерк узнаёте.
Пустяки, что жизнь теперь пуста, –
Вы уходите, и значит, Вы вернетесь.

Екатерина Алхимова
Голосование
 
Вопрос:
Что вам не нравится в сайте?

всё нравится
мало рассказов
неудобная навигация по рассказам
редко обновляется сайт
скучные рассказы
другое

 
 
Популярные рассказы
 
 
 
Новости
 


01.04.2013
Третий апрель

Этому апрельскому рассказу уже три года.


01.01.2013
Любопытные ореховые новости!

Поздравляем всех с новогодними праздниками и - с обновлением раздела "Новое"! Теперь в нём появился очередной рассказ: "Ореховый практикум".


01.09.2012
И снова рассказ!

Смешной и немного грустный Продавец дождя.


01.05.2012
Новый рассказ из сборника "Коллаж интимных отношений"

Екатерина Алхимова поздравляет всех с майскими праздниками и выкладывает новый рассказ - "Папа тоже пропал".

Все новости
 
 
Где купить
 

Книга “Город встреч и прощаний” в магазинах города Москвы.

 
 
Аудиорассказы
 
Скачать аудиокниги

Вы можете прослушать и скачать рассказы в аудиоформате на нашем сайте.

 
 

Ореховый практикум

Очередная зарисовка к повести "Коллаж интимных отношений", раскрывающая суть психологических игр. Выполнена в форме письма. Герои сюжета так и просятся на экран, но даже в тексте они кажутся трёхмерными. Те, кто прочёл эту зарисовку, отзываются о ней так: "Смотрите в кинотеатрах!".

…Привет. Занятия наши идут полным ходом. Хочу сказать – жаль, что практикум ты пропустила. Он наделал много шума, оставив по себе массу воспоминаний. Наш новый преподаватель, Найдерс Николай Георгиевич, по первому впечатлению добродушный толстяк, оказался на деле загадочной фигурой. Казалось, три пары напролет он нас развлекал, придумывая оригинальные специфические задания. Мы безрассудно исполняли его веселые команды, предварительно «широко закрыв глаза», не догадываясь, что действуем при этом на основе бессознательных импульсов, абсолютно спонтанно, демонстрируя, таким образом, каждый – свой собственный потаенный, очищенный от обычных сознательных хитростей, психологический рисунок. Разумеется, без лишних комментариев, практически все спешили выполнить задания на «отлично», показывая забавному толстячку, сколь глубоко прячется в каждом из нас стремление к безусловному лидерству, к желанию выделиться на фоне других и отличиться. Неважно, чем, – пусть хоть чем-нибудь. Как будто поговорка «не умеешь отличаться в хорошем, отличайся в плохом» стала основой практического занятия. Найдерс задавал нам задачу за задачей, одновременно зорко приглядываясь к реакциям каждого и незаметно для всех выводя собственное суждение о портрете как группы в целом, так и отдельных ее представителей. Задания поначалу были на удивление просты, мы втягивались в ритм преподавательских указаний, подлаживались под реплики, ловя похвалы и подбадривания, и, когда группа вошла в комфортное игривое состояние, последовали хитрые условия, раскрывавшие каждого из нас с новой, неожиданной стороны. Найдерс ловко тестировал ничего не подозревавшую группу. Последствия хитроумной цепочки исполненных нами действий не заставили себя ждать: некоторые (а скорее, все) обладали настолько выраженной индивидуальностью, что не подивиться было невозможным. Мы отчаянно хотели выделиться, и каждый избрал для себя необычное, отличное ото всех решение, заставляя остальных удивляться, настораживаться и даже негодовать. Один только Найдерс сохранял к концу занятий внутреннее спокойствие, что, впрочем, позволяло ему приводить группу в ступор при очередном вопросе: «Как вы думаете, чем обусловлено такое поведение? О чем говорит поступок этого человека?» Мы пребывали в смятении, боясь вынести наружу резкие слова порицания, способные обидеть обсуждаемого, в нерешительности пожимали плечами и обескуражено отмалчивались. А высказаться, тем не менее, хотелось.

Но, по порядку. Вначале Найдерс предложил нам незатейливую игру с горстью грецких орехов, аккуратно вынув их из холщового сизого мешочка и раскатав по столу пухленькой белой ладошкой: «Пусть каждый возьмет себе по ореху и внимательно всмотрится в него, запомнит его особенности, его отличительные стороны, индивидуальный природный вид. Так. Хорошо. А теперь верните орешки на стол. Я их опять перемешаю». Вертится мягкая ладонь, месит, будто тесто, сговорчивые скорлупки. Индивидуальные шарики тасуются, незабываемость стирается. «Снова возьмите каждый свой орех, но так, чтобы не ошибиться», - команда кажется странной, как минимум необычной, но выполняется группой замечательно, все наблюдательны и моментально находят то, что нужно. «Никто не сомневается, что держит в руках именно свой орех? Прекрасно. Тогда усложним задачу. Верните орешки на стол, а я добавлю к ним очередную горстку». Глубокий групповой вздох.

- То есть, как это?

- Подождите, подождите, не мешайте! Я тогда получше свой орешек рассмотрю!

- Надо бы его как-то отметить, чтоб не запутаться, что ли…

- Ага, треснуть по нему, и по сколам ориентироваться.

- Иэ-эх! Пропал мой орех! – добавляю я к высказываниям слова отчаявшегося человека.

Здравствуй, бессознательное: к исполнению задачи еще не приступали, а некоторые уже настроены на неудачу. Тем не менее, на мою фразу группа реагирует одобрительно. Внушительная горсть орехов готовится быть разобранной. Мы мнемся, боясь ошибиться, но все же приближаемся к столу и начинаем поиски. Лес рук торопливо разгребает притягательную кучку, норовя скорее покончить с заданием.

А вот и мой замечательный орешек! Я-то полагала, он уже не отыщется. Но к нему никто и не собирался притронуться, кроме меня. Его опознавательный знак – темные, почти параллельные полоски по скорлупке – не привлек больше ничьего внимания.

- Я готова! Вот мой орех!

- Я готова, мой орешек нашелся!

- И мой орех тоже!

- Вот! У меня мой орех!

- А у моего орешка, смотрите, такая специфическая черная точка прямо посередине. Я его сразу от остальных отличила!

- Ой, а мой орешек самый оригинальный. Смотрите, он с выпуклостью и с кленовым рисунком!

Группа почти довольна, но вдруг:

- Нет! Это не мой орех! Мой орех кто-то взял, наверное.

Найдерс:

- Пожалуйста. Можете поискать на столе, да и у сокурсников поспрашивать.

Майя напряженно разгребает остатки кучки.

- Здесь его нету! – С негодованием произносит она, и приступает к осмотру группы. Она детально обходит каждого, проверяет за ладонью ладонь. Слышатся возмущенные голоса:

- Это – мой орех, и смотреть нечего!

- Нет. Мой орех у меня. Видите все, посередине темная точка.

- Нет-нет-нет. Свой орех я не отдам: он такой симпатичный, незабываемый. С кленовым рисуночком.

Я тоже возмущена: мой восхитительный орешек находится в моей ладони, и расставаться с ним я не собираюсь. Хотя… Если сокурсница будет настаивать… Если ей этот поиск принципиально важен… Но она разочарованно выпускает мою ладонь из своих рук. Мой орех ей не приглянулся.

Майя в недоумении возвращается к столу, повторно переворачивает твердые морщинистые плоды орехового дерева. Расстроено обводит группу глазами, высказывает преподавателю:

- Ничего не понимаю. Мой орех так и не нашелся. А тот, который у меня в руках… Неужели, он и есть – мой? Не такой какой-то.

Но остальные довольны: они уже почти сроднились с неровными шероховатыми шариками, не подозревая, что скоро будут ими пулять, кидаться, отбрыкиваться от них, как от горячих углей.

- Все разобрались? Переходим к следующему. Давайте встанем все в один круг, друг за другом. Каждый смотрит в затылок соседу. Так, хорошо. По команде прокатываем у впереди стоящего под рукавом орешек снизу вверх, по направлению к шее. Затем перемещаем через спину и быстренько перекатываем далее, по другой руке сверху вниз, обратно, к кисти. Кто первым закончит, тот выиграл. Начали!

Круг учеников оживляется, шумно приходит в действие. Катятся под рукавами орешки в шахматном порядке: у одного от правой руки к левой, у другого в обратном направлении. Все спешат, стараются. Каждый верит в свой единственный, неповторимый успех. И орешек у каждого свой, заветный, с милыми черточками, темными точками, узорчатой сеточкой, кленовою разметкою. Торопятся, машут руками ученики, точно птицы крыльями, сбиваясь в стаю. Перекатываются орешки по предплечьям, спинам да плечам, в одежде застревают, близится конец игре, и каждый хочет первым… Стоп!

- Все! Я закончила! – Кричит в азарте Алина.

- Я закончила! – Почти перебивает ее с противоположной стороны круга зардевшаяся Ольга.

- Я закончила, – хвастливо тороплюсь сообщить я, но Найдерс прикрывает тему.

- Все. Двух выигравших достаточно. Хочу обратить ваше внимание вот на что. Вы выиграли, но вам ведь помогали? Те, кто стоял впереди, удобно держали для вас свои руки. Ведь так? Давайте разделим ваш выигрыш. Партнеров по игре тоже надо поздравить и поблагодарить. Согласны?

Ольга с Алиной радостно кивают. Остальные удивлены и слегка озадачены. А преподаватель, не теряя драгоценных минут, командует:

- Теперь я хочу предложить вам всем следующее. Вы плотно сомкнете ресницы и спрячете ваши орехи в укромном, но дозволенном месте одежды, а затем постараетесь их отыскать у других. Выигрывает тот, кто насобирает больше орехов. Но помните! Не подглядывать! «Ох, я и спрячу… Ох, я и найду! Элементарное задание», - торопливо думаю я. Однако не одна я так думаю.

Глаза закрыты. Не видать ничего. Поспешно прячу орех в локтевом сгибе – ну, родненький, не подведи – и двигаюсь на ощупь. Ага! Рядом кто-то есть. Короткая стрижка. Ушки в серьгах. В длинных! Римма?

- Римма, ты?

- Ага, я. Тоня?

- Ну! Сейчас я твой орех найду!

- А я – твой!

- Только попробуй! – А руки уже окунулись в поиск. Мы смеемся: щекотно. Поначалу проверяем карманы (у кого они есть). Пусто. Может, в прическе, на голове? Удобное место, но тоже без сюрприза. За спиной? В рукавах? Ой, что-то Риммка по рукам моим шарит. Не к добру это. Ага, промахнулась! Вот мой орешек какой – спрятался у локтя и не выдал себя, родимый. Где же чужой орех сокрыт? Где хитроумная находчивая Римма его держит? Неужели в ботинках? Нагнуться? Или по второму разу руки обыскать? Скорей бы найти его. Нет, рукава пустые.

- Римма, давай, по-хорошему говори, где орех прячешь?

- Ага! Так я тебе и сказала! – Она опять направляется к моему локтю. Я ловко увертываюсь. Только бы орех не уронить. Бух! Щелк! Падает. Мой? Нет, не мой. Это у кого-то из группы. Вокруг слышится возня, вздохи, всхлипы. А Римма стоит, будто перед врагом – насмерть. Я ищу, ищу. Постепенно теряю интерес: чересчур далеко она его запрятала. И вообще, что за ерундой мы здесь занимаемся? Да и неловко как-то: сокурсницу обыскивать… Или не думать… Пойти, у кого другого поискать, кто понезадачливее? А то время-то идет. Пусть уж Риммка сама со своим орехом разбирается. Я смело отхожу в сторону в поисках лучшей доли и… Кто бы мог предположить, что мои шаги приведут меня прямой дорогой к проигрышу?

- Мария? Ты? Кто это?

- Тоня? Привет! Где орех прячешь?!

- Нет. Это ты рассказывай. Руки снова пускаются в пляс. Схема отработана. Карманы, волосы, спина. Руки, локти. Нет-нет, Машенька, не мои, а твои. Пусто, к сожалению.

- Тоня, давай, говори, где орех!

- Нет, Маша. Ни в коем случае, - но возражение мое не принимается, и руки ее все настойчивее, пядь за пядью, ощупывают мое пространство. Я тоже пытаюсь искать, но тщетно. И вообще… Батюшки светы: поиск стремительно идет по - нарастающей! Где я, что со мной происходит? Эх, лучше бы я с Риммкой осталась: я уже ничего не ищу, мне приходится увертываться! Это не игра сейчас, это самый настоящий дерзкий обыск! Это – шквальный ветер, это тайфун. У Марии не одна пара рук, а как минимум десять! Я еле успеваю отворачиваться, подставляя то шею, то спину, лишь бы до локтя моего шустрые машины пальчики не добрались.

- Где же ты его прячешь? – Она методично и скоро обыскивает все мое тело. Я колышусь, как тростинка на ветру. Бум. Тарарах!

- Вот, Маша, слышишь, мой орех упал, – иду я на хитрость.

Она прислушивается, на миг теряя ко мне интерес, но обманка не удается:

- Нет. Не твой. Это справа где-то.

- Нет, мой, – настаиваю я.

– Не ищи больше! Уронился он! Слышала, как грохнул?

- Нет, не твой. Я сейчас его найду, – она в третий раз пускается на поиск. Меня штормит, куролесит, мутит, как будто пятеро человек разом накинулись и шарят. Руки смелые, быстрые, настойчивые, каждый уголок сноровисто прощупывают. Развязка близка: мой заветный орешек подается вперед, выскальзывая из локтя, и цепкие машины пальцы подхватывают летящий шарик, крепко сжимаясь в кулак от нечаянной радости.

- А! Вот он!!!

- Стоп. Игра окончена. Можете открыть глаза. У кого сколько орехов?

- У меня! У меня! Четыре! – Дерзкая счастливица Мария…

- У меня! Тоже четыре! – бойкая Алинка.

А у меня трагедия. Любимый орех отобрали. Замечательный. Цвета кофе с молоком. С глубокими темными полосками. Что же это за игра, если не бандитское нападение какое-то? С печальным видом оглядываюсь, вижу расстроенное Римкино лицо: настырные сокурсники быстро ее обобрали.

- Так, девочки. Молодцы, – подбадривает Найдерс. – Теперь вам персональное задание. Я спрячу у одного из ваших соучеников не один, а целых два ореха! Вас ведь, выигравших, двое? Вот и будете бороться за первенство. По команде закрываете глаза и помните, искать следует в приемлемых к тому местах. Готовы? Приступайте!

Массовик-затейник, скоро ориентируясь, выбирает в дежурные Стаську; особо не утруждаясь в выборе на мужском теле укромных мест, со знанием дела вкладывает в его правую кисть оба обещанных орешка, затем подводит ближе претенденток на первенство, и фильм ужасов начинается. Они накидываются на него как Гоголевские ведьмы. Они шарят по нему, отбросив всякое стеснение. Стаську воочию подбрасывает, вертит и мутит разбойничий налет жестокосердной женской банды, но, между тем, орехи все еще в его руке, – девушки даже не догадываются об их скромном местоположении. Секунды мерно маршируют, а дамы беззастенчиво обыскивают соученика, опережая время. Как вдруг одна из них открывает глаза и решительно отходит.

- Стоп! Остановка в игре! – Командует Найдерс. – Девочка, скажи, почему ты отошла?

- Как-то так само собой получилось, – оправдывается растрепанная Алина; ее волосы в беспорядке разметались по плечам, симпатичное украшение из кораллов асимметрично съехало.

- Почему, скажи, ты отошла, – настойчиво допытывается Найдерс. – Подумай. Вспомни и скажи, что именно ты почувствовала.

- Я почувствовала… Как если бы в этой игре… Мария и без меня отлично справится. Я – лишняя.

- Умница! – торжествует преподаватель. – Теперь посмотрим, что будет дальше. Орехи пока что не найдены. Но ты же их найдешь? – Вкрадчивым голосом обращается он теперь к Маше. Та поспешно кивает.

- Тогда приступай! И ужасы продолжаются. Мария теперь одна, но Стаське от этого не легче. Его все также штормит, трясет и крутит, как будто он попал под обыск грубых толстокожих таможенников. Постепенно, впрочем, он веселеет на глазах. Игра начинает приносить ему ни с чем не сравнимое удовольствие: оказывается, он смышлен – ловко спасает орехи, в опасный момент высоко взмахивая руками, пластичен – удачно входит в ритм зажигательной ламбады, демонстрируя умопомрачительные па, бесстрашен, улыбчив и неотразим, словом, гвоздь программы.

Тем не менее, зрителям дурно. Перед их взорами разворачивается дикая, безудержно грубая тарантелла, от которой исходит скользкий запах беспардонного нарушения человеческих границ. Маша усердно и бесцеремонно обшаривает Стаську, беззаветно следуя комбинациям его апоплексических подрагиваний. Она скачет по нему, злорадно усмехающемуся, бесстыдно перемещая ладони. Доходя до запястий, она теряет интерес к его рукам и сызнова начинает искать вокруг пояса, окунаясь пальцами под стаськин ремень, как в плошку с водой.

Мне становится страшно, и я, постыдно краснея, прикрываю лицо руками. Орехи все еще не найдены, но кажется, пройди секунда-другая, и Маша смело начнет сдирать с сокурсника одежду, а уж куда ее дерзкие руки отправятся дальше… В очередной раз она обшаривает пространство вокруг танцующего пояса, упирается руками в плоский живот, прощупывает сквозь свитер чужую печень, селезенку. Мысленно я уже молю о завершении шоу. Я хочу крикнуть: «Прекратите это!», ведь это самый настоящий позор, и позор не только ей одной, это позор всем нам – женщинам. Это именно мы способны на такую самоотверженную наглость, на абсолютную в своем роде бестактность в погоне за выигрышем. Ни один мужчина, случись ему оказаться на месте Марии, так вести себя бы не стал. Только мы, слабая половина общества, готовы демонстрировать в удобный момент бульдожью хватку, и тогда наши потаенные, глубоко запрятанные маскулинные черты выползают наружу в богопротивном мерзком обличии.

Найдерс оглядывает коллектив – все мы находимся в ступоре – бросает команду «Станислав, помоги ей», и довольный, наплясавшийся Стасик протягивает сокурснице орехи, точно хозяин своей собаке кость, приговаривая: «На, на. Вот тебе».

Мы молчим. Должен быть общий вздох облегчения, но нет его. Как совсем недавно у всех были накрепко сомкнуты веки, теперь глаза каждого из нас широко раскрыты. Найдерс доволен: практикум удался.

- Ты молодец, девочка. Кто-нибудь хочет высказаться?

В ответ звучит глубокая тишина. Слышен шум учебного здания; за дверью, вероятно, переменка. Студенты, весело переговариваясь, прохаживаются по коридорам, радостно отзывающимся полнозвучным эхом. Кажется, проносят нечто тяжелое, может быть, парту или, скорее, прокатывают какой-то агрегат, неловко задевая стену. Эхо тоже прокатывается, используя отличную возможность погрохотать за счет чужой оплошности. Мы вздрагиваем, но Николай Георгиевич невосприимчив к шумам:

- Ну же, смелее. Какими чертами характера наделена ваша сокурсница?

Обычно бойкая староста отваживается, наконец, выступить, спасая положение подруги:

- Здесь можно сказать, что это – взрослая замужняя женщина, много лет проведшая в браке и свободная от разного рода комплексов в обществе мужчин.

- Так, а что еще можно сказать? Кто-нибудь может добавить?

Класс напряженно молчит, несмотря на располагающие к доверию жесты подбадривания преподавателя.

Разве только строгая Ольга, собравшись с силами, укоризненно роняет:

- Знаешь, Мария, тебе бы на таможне работать.

- Что-то еще? Кто-нибудь хочет выступить? – Найдерс настойчив, но большего от нас он не добьется. Думаю, высказаться хотят все: сужу по себе, упорно закрывающей рот обеими руками. «Стыдно, стыдно! Стыдно так себя вести – бесцеремонно, безуважительно. Ты, Мария, – безупречный исполнитель любых команд. Безусловно, ты предана интересам дела, но движешься ты напролом, не задумываясь о нравственных категориях. Ты можешь преодолеть все на собственном пути, не принимая ни в какое внимание, уничтожая в том числе, чужие интересы. Хорошо, если в руководителях твоих окажутся порядочные люди, а если нет? Ведь у тебя, блестящей исполнительницы, начисто выбелено собственное мнение. Ты – идеальный вышколенный солдат, но живем-то мы в мирное время. Кто же ты? В чем состоит твоя война? Каковы ее движущие силы?» – хорошо, что я прикрываю свой рот, ведь вопрос состоит еще и в том, нужна ли нашей сокурснице обратная связь именно сегодня. Не повредит ли она ей? Итак, неуверенным коллективным молчанием мы, выходит, щадим ее. Но вопрос заключается и в том, переосмыслит ли она когда-нибудь собственные действия, научится ли хотя бы снисхождению? Пощадит ли она кого из нас, если возникнет случай?

Судя по виду Найдерса, тот доволен. Урок продолжается, преподаватель готовит группу к следующему тесту.

- По моей команде вы дружно закроете глаза и, предварительно взяв каждый по два ореха, спрячете их в доступных местах одежды сокурсников. Если кто-то приблизится к вам с намерением подложить свою ношу, вы, не мешая процессу, внимательно наблюдаете за его действиями, а затем можете ее извлечь и тоже перепрятать. Выигрывает тот, кто останется к концу игры с пустыми руками. Итак, все дружно разбирают орехи со стола. Великолепно. Начали!

Твердые скорлупки орешков нестерпимо жгут ладони, как если бы мы держали в руках по два раскаленных угля. Время летит, и некогда обдумать свое положение. Остается довериться бессознательному. А вот и оно – кажущаяся чехарда скрытых мыслей: «И-и-и, дорогие мои, в такой игре мне не выиграть. Остается только свои границы защищать, чтоб чего лишнего не подложили. И без того проблем полно – поди, попробуй кому-нибудь свои орехи подкинуть! Так кто-то добрый и согласится! Знаю я их. Одна только Маша со своей напористостью чего стоит. И что я застряла на ней, как будто другие лучше?.. Срочно надо орехи свои куда-то посовать, а там – не расцветай. Буду до последнего стоять, от всего отказываться: пара орехов, еще куда ни шло, но остальные мне не перепрятать. Народ в группе – вон шустрый какой, только успевай поворачиваться. Так, вспоминаем… Римма рядом была, со своими удобными карманами. Осталось только руку протянуть. Вот она, здесь пока что. Риммка мягкая, безотказная, сопротивляться не будет. Хотя, кто ее знает? Все, не рассуждать. Кидаем угли ей в карман и отпрыгиваем. Ага. Хорошо. Получилось. Но теперь – гори оно все синим пламенем, а я делаю стойку. Нужно руками себя отгородить и никому не давать приблизи… идут! Н-нате вам! Ко мне не подходить. Я ваши орехи перепрятывать не буду! Иэх, Риммка, Риммка, прости меня. Закидают тебя ими, уступчивая ты… Да и я хороша… Быстро сориенти… кому сказала, ко мне не подходить! Ишь, ты! …ровалась. Хитрая я, вот кошмар! А иначе не выиграешь…»

Заметь, Валюша, полминуты не прошло, а какой наплыв мыслей! Теперь я стою совершенно одна, имитируя боксерскую стойку. По обе стороны от меня возня, класс будто раскололся надвое. Орехи щелкают об пол с сочным треском, сноровисто улепетывают под парты. Справа, слева слышу, толкотня, подобие молчаливой потасовки. А я, будто в отвоеванном месте под солнцем: человеческие страсти бушуют, старательно обходя меня стороной. Я – одна, как неприступная скала, никто не осмеливается ко мне больше приблизиться. Можно передохнуть, расслабиться, но мысли скачут дальше: «И вообще, что это за игра? Почему все с азартом поддержали условия, кинулись в нее, как пловцы по свистку в бассейн с хлорированной водой? С улыбочками, будто предвкушая себя победителями. Откуда в них уверенность такая? По-моему, это вовсе не игра, это – безумие какое-то. И как им всем не стыдно? А выход из ситуации – какой? Остаться каждому при своих орехах? Тогда почему я сама так не поступила? Нашла безобидную Римму… Отвоевала надежное пространство. Никто меня не трогает, безбедно стою. Так стою, что даже скучно становится! А они все шумят, шубуршатся, толкаются. Не люди – просто звери какие-то. Пойти, что ли, сказать им всем: «Как вам не стыдно?!»

Я смело шагаю вперед, на шум колготящихся рядом сокурсников. «Так. И сказать – как не стыдно? Откуда в вас хитрость, изворотливость такая? Жажда обмана… Ой! Три пары рук, да со всех сторон! Мамочки! Окружают! Н-нет! К-кому сказала, орехов мне не предлагать! Отошли от меня все! Быстро! …Фу-у, вроде отвязались. И чего я, спрашивается, к ним пошла? Что-то сказать хотела? Стояла бы спокойно, вот, как сейчас стою. Так нет, неприятностей захотелось. Выступить, объяснить… Влюбой игре не бывает ни проигравших, ни выигравших. Есть лишь раскрытие психотипов… Думать некогда – опять где-то совсем рядом орехами ненавистными шуршат. Nopasarán! Остается только охранять свои границы. Место под солнцем тоже надо оберегать. Досталось оно тебе – стой тихонько, да радуйся. И когда этот ад прекратится?»

- Стоп! Игра завершена. Скажите, пожалуйста, у кого на руках больше всех орехов? «Ну, наконец-то. Услышал господь мои молитвы. Разлепляю глаза. Ну и вид у девчонок потрепанный. Все медленно отходят от условий эксперимента, как от кошмарного сна, разметавшего несчастных по постели. Щеки пылают, дыхание отрывисто, не лица – гримасы звериного азарта. Просто сонм нечистой силы. А напротив, всего в четырех шагах от меня, еще один горделивый утес покидает боксерскую стойку, аналогичную моей. Еще один выигравший! Я приветствую его торопливой улыбкой и шлю поздравительный жест. Найдерс, правда, просил отозваться, у кого не меньше, а больше орехов. Ну-да-ладно, ничего. Разберутся».

- У меня! – Истеричный крик негодования старосты. Она срывается с места и летит к преподавателю, словно Баба Яга в ступе (извини, Валюша, что заимствую твои литературные образы), размахивая мощным кулаком, вспученным с орехов, – у меня! Шесть! Но это – не по правилам! Им всем пытаешься подложить, а они отказываются!

Ага, еще и ябедничает, взрываюсь я, хрипло прокрикивая в ответ:

- Да? А свои скорлупки другим пихать – это по правилам? Это как, красиво?

Она в недоумении оглядывается на меня, и огонь искрящихся дымных орешков, зажатых в ее кулаке, постепенно затухает. Остаются маленькие желтоватые угольки по центру глазниц, характерная прищуренность. С этой минуты, полагаю, мы стали врагами. Ну-да-ладно. Ничего. Разберемся.

Найдерс:

- Так. Хорошо. А теперь скажите, был ли в группе кто-нибудь, похваливший себя: вот, мол, я какой молодец, ловко обхитрил – мастерски орешек сокурснику подсунул?

Гордый утес приходит в действие:

- Я! Я, знаете, можно сказать, виртуозно управилась!

- Я! – спешу с ответом я, желая разделить высокогорные чувства. – Только у меня иначе все. Сначала я, было, обрадовалась, но затем сожалела: неудобно как-то перед соученицей вышло.

Найдерс смотрит в мою сторону сочувствующими глазами. Позже, оставшись со мной один на один, он будет с воодушевлением рассказывать о моей неуверенности в себе, о том, что я совершенно не способна расслабляться, хитрить и шалить, относиться к ситуациям проще. «Ну как же, – думаю я. – Ради других, – нуждающихся, – я способна горы свернуть. Для всех, кроме самой себя, я очень уверена… Таким образом, все вокруг представляют, что я уверена именно в себе. Алеша, например, тоже занимает противозначную сторону, доказывая, что я сверх меры уверена в себе, что я – олицетворение самоуверенности». «Одно дело – смело действовать в интересах и ради кого-то, а другое – уметь отстаивать ради себя свое собственное мнение», – терпеливо разъясняет Найдерс. Оказывается, мотивация сделать что-то для других во мне достаточно высока в противовес скромным эгоистическим интересам. А так мечталось о золотой середине…

И домой-то Риммка идет, всю дорогу выслушивая мое занудное покаяние: не хотела я ее со своими орехами оставлять, а как иначе вышло, ума не приложу. Но по-другому, утверждает она, и не могло случиться. Слишком щепетильная она, чтобы в азартные игры играть. Слишком мягкая, корректная. Извиняться, по ее словам, здесь не за что. Какой же выход?

– На месте старосты, – высказываюсь я, – я спросила бы мнение коллектива, и тот, кто хочет участвовать в игре – пожалуйста, милости просим; но если есть несогласные, пусть останутся в стороне, лишенные подобных игрищ.

- Наша новая староста о таких вещах даже не задумывается. Единственная ее цель, это себя показать с выгодной стороны. Я, между прочим, запрятала свой орех в складках ее платочка, а она тут же развернулась ко мне и переложила его обратно. Я даже опомниться не успела. А потом налетели другие, и мне стало совсем не до нее.

– Замечательное тестирование. Так и представляю предновогоднюю корпоративную вечеринку в просторном помещении офиса с великолепно сервированным столом, сочными, крупными, как если бы они были бутафорскими, фруктами, с конфетными вазочками, морем прохладного шампанского и с привлеченным со стороны зорким психологом, под видом простецкого юморного тамады предлагающим разморенному коллективу сыграть в безинтеллектуальную детскую игру «спрячь веселый апельсинчик». Следует запечатлеть на камеру безобидную хохму-розыгрыш, включая торжественное вручение шоколадно-миндально-медальных призов, а затем дома, в первых числах очередного января, пока родина спит, в уютной рабочей обстановке тщательным образом все проанализировать. Дремлющие таланты подчиненных расцветут на пленке пышными салютующими астрами, и руководству останется только, бегло проглядев внимательный отчет, избавиться от скрытых лидеров, не откладывая решения до следующего корпоратива, да загрузить работой наиболее покладистых по полной десятичасовой программе, если к тому моменту они не нашли себе пока достойного применения в офисе.

– Ты так думаешь?!

- А что? Народ любит праздники.

- Нет, я не о том. Так ты полагаешь, ради этого и изобретаются подобные игры?

- А для чего еще? Уж, наверное, не для сплачивания коллектива.

Нравится
 


 
 
Главная Об авторе Почитать Гостевая книга Письмо автору Контакты
© 2009-2015 Екатерина Алхимова. Все права защищены.
Яркая образная психологическая и юмористическая проза. Произведения, которые изменят вашу жизнь.