Современная художественная проза
 
Гостевая книга Письмо автору
Главная Об авторе Почитать Пресса об авторе Контакты
Новая книга. Город встреч и прощаний.
Спешим, чтобы остаться на бумаге
Во всеоружии растраченных чернил,
Чтобы сказать потомкам: «Вот как надо!»
Или пожать плечами: «Я так жил».
«Пусть светит месяц – ночь темна».
Пусть говорят, что жизнь – одни печали.
Не соглашусь: последняя весна
Последней осени уступит дни едва ли.
Вы уходите, и жизнь теперь пуста,
Торопливы многоточия и точки,
Получается, сегодня неспроста
Мысль спешит: она ложится в строчки.
Не начать мне с чистого листа:
Вы всегда мой почерк узнаёте.
Пустяки, что жизнь теперь пуста, –
Вы уходите, и значит, Вы вернетесь.

Екатерина Алхимова
Голосование
 
Вопрос:
Что вам не нравится в сайте?

всё нравится
мало рассказов
неудобная навигация по рассказам
редко обновляется сайт
скучные рассказы
другое

 
 
Популярные рассказы
 
 
 
Новости
 


01.04.2013
Третий апрель

Этому апрельскому рассказу уже три года.


01.01.2013
Любопытные ореховые новости!

Поздравляем всех с новогодними праздниками и - с обновлением раздела "Новое"! Теперь в нём появился очередной рассказ: "Ореховый практикум".


01.09.2012
И снова рассказ!

Смешной и немного грустный Продавец дождя.


01.05.2012
Новый рассказ из сборника "Коллаж интимных отношений"

Екатерина Алхимова поздравляет всех с майскими праздниками и выкладывает новый рассказ - "Папа тоже пропал".

Все новости
 
 
Где купить
 

Книга “Город встреч и прощаний” в магазинах города Москвы.

 
 
Аудиорассказы
 
Скачать аудиокниги

Вы можете прослушать и скачать рассказы в аудиоформате на нашем сайте.

 
 

Лунный кот

Очки делили его лицо на две части. Первая обозначала мягкий рот, теплый раздвоенный подбородок, нос, кажется, с горбинкой, но на изображении незаметной, и прочее, не запоминающееся, однако видное хорошо и составляющее впечатление о встрече с мягким, спокойным человеком. Вторая - плотной занавесью – выражение и цвет глаз, разлеты бровей и даже часть лба: очки, да и все его снаряжение, были горнолыжными.

Ее внимание он привлек, во-первых, ростом. Был высок, плотно скроен, и фотография подчеркивала силуэт на фоне белых отрогов.

- Пошлем письмо и этому.

- И этому, и этому, - девочка весело рассмеялась, - тому, толстенькому, который на Винни-Пуха похож.

- И этому, и этому. Не волнуйся, всем напишем. Глядишь, кто и ответит… - она не в первый раз так знакомилась. Впрочем, за последние года три – в первый. Тогда, давно, этот путь разочаровал: среди многих встреченных путного не оказалось: разведенные плакали, вспоминая бывших жен. Те, кто до сих пор остался холостым, имел на то свои особые причины.

А действительность подбрасывала лишь женатых: одни мило улыбались, заигрывали и постепенно оборачивались в ее любовников. Затем с течением времени исчезали, горечи, правда, не вызывая. То были не ее. Другие честно признавались: «А знаешь, я в тебя влюбился». И после этого смотрели угрюмо, от кокетства отказывались и на сближение не шли. Этих она помнила отчетливо, хотя старалась жить без оглядки, повторяя про себя: «Ну, не судьба, ну что теперь сделаешь?»

Вторым качеством нынешней фотографии была анкета. Здесь чувствовался широкий мир увлечений, горные лыжи объявлялись… так, дополнением. Среди прочего перечислились: книги, театр, джаз, классическая музыка; скороговоркой «был женат - есть дети - высшее».

Анкета привлекла.

…После ее развода прошло несколько лет, и жили они вдвоем с дочерью. На первый взгляд все шло хорошо: была собственная квартира, работа, наладился быт – «школа рядом, поликлиника рядом, до метро недалеко» - в который раз утомляла она подруг.

Но личная неустроенность давила всей тяжестью. «Плохо одной, плохо одной» - повторялось с утра и до позднего вечера, и даже в снах своих она видела, как ей плохо. Треть жизни проведя замужем и привыкнув ухаживать за второй половиной, как за маленьким, который год расписывалась теперь в своей ненужности, невостребованности. Наряду с убеждением «плохо одной» рождалось «неужели, я лишняя?» Помогала работа – этой было достаточно. Лишь окунись в нее с головой, и про все другое забудешь: банк, касса, отчеты квартальные, ФССы, ПФы, РФы, учет персонифицированный – ну кто такое слово кроме бухгалтера вслух произнесет? Так круг замыкался: об одиночестве помнилось в момент, когда усталость валилась глухой стеной, а знакомиться было попросту некогда.

Но иногда, по праздникам, в голове рождалось стойкое «тоже хочу». Так случилось и этим ноябрем бесснежным…

Как и следовало ожидать, Винни-Пух откликнулся тут же, прилепился всем телом. Встретились, сходили в кино. Дочка радовалась – фильм оказался отличным: про скалолазов, трехмерным. Эффект присутствия ошеломил. Эффект присутствия Винни – не менее. На другой день звонила его любопытная матушка, приставала с расспросами: действительно ли ее сын будет с ними встречаться? Он, дескать, скромный, отзывчивый, ростом невелик, но душою удачный. И пошли звонки каждый день: где были, что делали? К концу недели новый знакомый с родственниками утомил. Телефон вспух от звонков, а жажда встреч поубавилась.

Она перестала ходить на трезвон, и – судьба помогла – переключилась на следующее. Нежданно – целых десять дней прошло, а для встреч в Интернете это время немалое – объявился тот, горнолыжный. Письмо его было, правда, короткое, только две строчки:

«Простите, но анкеты Вашей на сайте я не нашел. А какой из аспектов ее (мужчина для серьезных отношений, секса, дружбы...) в моем случае больше подходит?»

И подпись забавная: «Лунный Кот»

- Полинка, смотри, кто мне пишет!
Дочь взглянула, рассмеялась:
- «Кошарик-кошмарик!»
Она тут же вспыхнула, обиделась за него:
- Никакой не кошмарик!
И схватилась ответ сочинять. Вскоре занятие увлекло: слов накопилось достаточно.
«...Не нашли. Просто страсти-мордасти какие-то. Вот так и создавай анкету. Неблагодарный труд...
Сразу хочу сказать Вам "спасибо"! И ведь искали, и даже письмо ответное выслали. Поэтому буду с Вами предельно откровенна: для секса и дружбы. А разве это не серьезные отношения? Так что для абсолютно серьезных вещей.
Видите ли, каждый вкладывает свой смысл в слова. Для одного познакомиться - это уже почти жениться. Он и знакомиться-то наобум не пойдет - кабы чего не вышло! Предмет знакомства следует заранее знать в лицо: кто по гороскопу, по заработной плате, по метрам занимаемым, да и где вообще родилась?»

Здесь отвлеклась. Недавний случай с толстячком и «фамилией» как нельзя лучше под пример подходил: матушка его не уставала звонить и расспрашивать: «Ниночка, а где же Ваши родители? Здесь? В Москве? А Вы с ними живете? Одна? А сколько лет дочке?» Усмехнулась невесело и продолжала:

«Другой к новым встречам относится чрезвычайно легко: главное имена новых дам стараться не путать (не каждые десять минут, например). И, кстати, оба субъекта ищут женщину для именно серьезных отношений.
Ваш случай заранее прогнозировать не могу. Сначала - для дружбы. Затем, если на дружбе не остановимся, то - для секса. А замуж за Вас на сегодня - вот мое твердое "нет"! И не упрашивайте...
Нина».

Он получил ответ почти сразу: по долгу службы, если можно выразиться так, неотлучно находился в сети – следил за работой веб-сайта. Фирма сбывала лекарства – оптом и в розницу, и последнее обязывало больше всего. Интернет-магазин находился под его неотлучной опекой. Иногда он чувствовал себя добрым доктором – приходили заказы от милых больных, каждому он находил, что сказать, координировал в выборе лекарства, в свое удовольствие подбирал теплые слова для ответов. По большей части то была работа консультантов, он разгружал их, если было не слишком много оформительских дел. Правда, по осени, ближе к зиме, мучительно хотелось все изменить: фирма стонала от наплыва клиентов, больные раздражали своим количеством и однообразием проблем, руководство дергало – совершенствуй нам сбыт, рекламируй таблетки. «Чем дороже средство, тем ярче, завлекательнее оно должно выглядеть. Дорогой, ну придумай нам там картиночки всякие, чтобы с юмором, но аккуратно, без пошлостей», ду-ду-ду – начальство раздражало крепче больных.

Однако в целом магазин-интернет - было дело доходное, и в жизни Кота ничего не менялось.

Личная жизнь его, как человека «теперь уже без семьи» текла неоднозначно: он жил один довольно давно, свыкся с бытом, облегчив его монотонность, где можно: купил вместительную стиральную машину и сам больше никогда не стирал, в рабочие дни обедал в соседней столовой. Кормили там недорого и неплохо. С ужинами расправлялся где-нибудь в кафе. Знал несколько на выбор, где все компоненты под рукой: чтобы недалеко от дома, с приличною обслугой, вкусно и со спокойной ценой. Поначалу были нелады с утюгом. Несколько раз, смешно сказать, обжигался, но - приноровился. Частенько хитрил забавы ради: приведя в дом подружку, затевал на утро уборку, сладким голосом объявляя: «А знаешь, по выходным я всегда прибираю свою планету», и доставал из чуланчика пылесос. «Ах, Антуан!», - девчонки старались как могли. Так что в квартире было достаточно чисто.

В то же время жениться, как это ни странно, хотел. Навещая детей – то были мальчик и девочка – завидовал бывшей жене. До боли завидовал. Теперь она расцвела, и превратилась-таки в настоящую женщину. Холеная, красивая - быт ее не портил, – налицо было участие второго супруга. Он разбудил в этой спящей красавице буйство огня. Ходила она теперь плавно качая бедрами, говорила мягко, нараспев, не торопясь, хотя раньше за ней этого не водилось. Смотрела целой серией пленительных взглядов, как бы спрашивая про себя: «Ну, хороша я? Правда, красавица?» С ним вела себя подчеркнуто вежливо, обстоятельно расписывала занятия детей, их успехи в учебе. И во всякую встречу оставляла контрольный взгляд: «Помнишь ли ты меня? Волнуешься ли ты при мне, как прежде?» Это было ужаснее всего: он не умел хорошо скрыть ответа. Моложе она не становилась, но – странная вещь эта жизнь – он хотел ее с каждым разом все больше. Потихоньку, исподволь она начинала стариться: кожа теряла детскую упругость, обозначилась тонкая полосочка над бровью. Эти мелкие штрихи не портили, напротив, делали ее все ближе, родней.

Выходил за порог, бывало, с испариной. Готов был взять первую встречную, однако до дома доезжал в пустом одиночестве. Вся жизнь представала тогда перед ним, как на ладони: их первые институтские встречи, любовь, будто с первого взгляда. До знакомства с нею с девушками ему не везло. Попадались либо глупышки, либо «себе на уме». С бесконечных «дам – не дам» дрожали колени: в то время от жажды секса он мог – по собственному определению – залезть на фонарный столб. Она сняла напряжение: в расчетливость не играла, приходила к нему домой, просто и мило общалась с родителями, а когда те обстоятельно-чинно пили на кухне чай, они, зажимая рты ладошками…

Расписались где-то через год. Уже тогда родились в ней первые признаки усталости от секса. Но он, как человек бесконечно влюбленный, этого не замечал. Появились дети. Сначала мальчик, затем, с небольшим отрывом, дочка. Папочкой был он славным: как в свое время родители нянчились с ним, теперь нес домой и дарил детям ту же нежность, заботу. Подолгу гулял с малышней во дворе, учил сначала ходить, затем разговаривать, с удовольствием читал им на ночь сказки. Поздними вечерами все складывалось гораздо прозаичней. Жена перешла в царство спящих:

- Дай ты мне уснуть, наконец! Отстань! Надоел! – она забивалась к стенке, а он упрямо лез под теплые рубахи. Получал по рукам. Дело чуть до молчаливых драк не доходило. Возродился проклятый фонарный столб, и полетели измена за изменой.

Подозрительность, доказательства, упреки, скандалы, развод. Особым воспоминанием был этот «последний день вдвоем», когда перед ступеньками ЗАГСа - а пришли по странной цепи обстоятельств они туда вместе - он, слегка пошатываясь (три пива натощак – «анестезия»), вдруг резко повернул и бросил документами в лужу, она вскрикнула, грубо пихнула в бок и полезла пачкаться. Вышло весело: толкались - ладонями по лицу, ботинками о джинсы, орали, падали. Он, пьяно смеясь, лез целоваться, случайные прохожие растаскивали…
Итак, седьмой год подряд он жил один. Встречался со всякими, потихоньку теряя надежду встретить «одну единственную».
Знакомился, переставал, снова знакомился. Все были не те: интересные, умные женщины – на его возраст и взгляд – казалось, были разобраны. Неинтересные и неумные не интересовали. В мечтах своих он хотел повторить первые годы счастливой семейной любви, и безотчетно искал среди женщин нечто похожее.
Время шло. Снаружи он еще оставался мягким, нежным, терпимым, изнанка грубела. Исподволь превращался в циника; всех сравнивал с той, кому некогда поставил высший балл, и критики в пользу последней не выходило. Он еще не видел себя в «прочных» холостяках, но все же был на серьезной дороге к этому образу.
К Интернету обращался не единожды: то анкету свою разместит, начнет активно встречаться, то, глядишь, пыл поубавился: что сделаешь, если не те попадаются? Детьми его никто из новых знакомых не интересовался – оно и понятно. К чему чужие, когда своих нужно растить? Со многими не было общности интересов: о чем ни спросишь – не знает, общих тем для бесед не найти. Одно разочарование. В этом году, например, познакомился с одной довольно милой особой и что делать с ней – теперь ума не мог приложить. Разница в возрасте составляла десяток лет. Различие в интересах тянуло на четверть века. Лишь постелью она его вполне устраивала: относительная регулярность ночных встреч вносила в его жизнь некоторое спокойствие. Тем не менее, искал, и на забавное письмо из Интернета сразу откликнулся:
«Здравствуйте, Нина!
Откровенность за откровенность. Полностью согласен с тем, что Вы (может быть, лучше "Ты"?) подразумеваете под серьезными отношениями. Правда, с моей точки зрения, этот комплекс отношений ближе к понятию "любовь", но ведь я могу быть не прав?
В смысле же того, что за смысл я вкладываю в слова... Здесь я, пожалуй, ближе к первой категории, хотя и к "предмету знакомства" отношусь проще - мне все равно: гороскоп, место рождения, метры, и уж, тем более, деньги. Более всего привлекает (в ситуации "знакомство через Интернет") наличие интеллекта, а внешность и все остальное - это все остальное... А замуж Вас я не зову (пока... а там посмотрим); предложенный Вами "план" развития наших отношений вполне приемлем. Сам ему всегда следую (ну, по крайней мере, стараюсь). С наилучшими пожеланиями,
Лунный Кот»

- Полинка! Лунный Кот написал! – на следующий день обе крутились перед компьютером и радовались беспричинно:
- Говорила же я – никакой он совсем не Кошмарик. Ну смотри, как пишет хорошо!
- Ага! А замуж не зовет!
- Девочка моя, кто же будет в такой ситуации замуж звать? Ну что ты за человек?
Настроение в тот день в семье было хорошее:
«Что Вам сказать... Ну, Вы и киска же!!! В хорошем смысле слова: Вы меня очень порадовали своим вторым письмом, а в части "замуж я Вас не зову" вообще рассмешили. Честно говоря, я догадывалась. (Общайся мы устно, это прозвучало бы так: честно говоря-а-а, я-а - приличная пауза - до-га-ды-валась.) Теперь на счет "мыслящего мозга". Говорят, в интернете таких мало (единицы). И те больше к особям мужского пола относятся. Женщины же, как сказал один товарищ, вообще лишь горизонтального типа встречаются. Но не мне судить: моя цель не с женщинами же, в конце концов, общаться. Кстати, судя по Вашим письмам, рискну сказать: Ваш мозг, определенно, мыслит - судя, хотя бы, по количеству ошибок на строку. (Практически, отсутствуют.) Да, и неплохая мысль с Вашей стороны: можно и на "Ты" перейти. Не помешает. Как говорится, хуже не будет. И подскажите, пожалуйста, как Вас зовут, если это не является Государственной тайной».

Забавно. Эта переписка стала волновать: в девушке наличествовало чувство юмора. Она смело критиковала и не стеснялась в эмоциях. Угадать сколько ей лет? Молодежь так, хотя бы по слогу, не пишет. Не тот словарный запас, корявое изложение, частенько перескакивают с одного на другое – за мыслью не уследишь. Жаль, нет ее фото. А то под завязку окажется: ей сорок лет. Да что сорок! Сети могут подставить таких, кто уже к тридцати, мягко говоря, неважно выглядит. Отбираешь их по параметрам, отбираешь, придешь на встречу - там все равно сюрприз. Нет, пока фото не вышлет, встречаться не буду.
Письмо составил, впрочем, тут же:
«Привет, Нина! Киска я, Киска... Кисейший я из кисейших... Не в похвалу своему интеллекту - book-keeper (твой интернет-адрес), если мне не изменяет мое, довольно слабое, знание английского, значит "библиотекарь", т. е. "хранитель книг", если брать буквальный перевод?
О замужестве. Не зову исключительно по той причине, что всегда крайне осторожно "иду на контакт", особенно в том случае, если знакомство может перерасти в хорошие длительные отношения - вследствие того, что надоело пожинать упреки. В смысле - с девушками мне обычно не везет. Я был женат (да и какой нормальный мужик к тридцати пяти годам не был женат?), но только ничего хорошего из этого, кроме детей, не вышло. Так что "подруга жизни" для меня - большая проблема. Поэтому и предпочитаю твой вариант - если не остановимся, то... Для моей натуры, видимо, весьма неприятной, для возникновения доверия (если оное, конечно, возникает) требуется лишь несколько часов личного общения; но, к величайшему сожалению моему, на ближайшей неделе не получится. Поэтому предлагаю остановиться пока на почте (только не обижайся!!); ну, хотя бы, на эту самую неделю...
О "горизонтальных" женщинах. Один мой приятель считал (это, правда, не его мысль), что "девушки бывают умные, а бывают красивые". Эту точку зрения, разумеется, я не разделяю. Здесь, наверное, сколько людей, столько и мнений.
Как меня зовут? "Что в имени тебе моем?.." - но, хорошего тона для, приведем мое имя - Антон.
С наилучшими пожеланиями, Лунный Кот»
Не успел завершить, как отвлек телефонный звонок:
- Антон! Ты обо мне не забыл? Мы в выходные встречаемся? Это Алена! – и он улыбнулся.

А Нина расстроилась: во-от, встречи не будет. Села отвечать, да позадумалась:

«Однако печальное письмо у Вас получилось. Мне даже стало Вас немножечко жаль, не знаю уж, почему. Но попробуем не перескакивать. Сначала о переводе. Ваше толкование моего "book-keeper (a)" пришлось мне весьма по душе. Действительно, из меня вышел бы неплохой библиотекарь (тем более, по моему глубокому убеждению, этот род деятельности должен совмещаться с образованием психолога и, соответственно, иметь определенное назначение). В действительности же перевод ничего общего с литературой не имеет, равно как и специальность, и образование. What a pity! (Как жаль!) Впрочем, я довольно начитанное существо, и, "поедая" приличное чтиво, зачастую очень злюсь: не с кем поделиться впечатлениями. Нет, конечно, есть приличные подруги, кому подаешь книгу за книгой (вот Вам и эффект библиострасти), но "момент истины" при этом теряется. Это как фильм смотреть в одиночку, как в театре спектакль "отбывать" (там еще куда ни шло: с соседями незнакомыми можно репликой обменяться; впрочем, смотря какой/какая сосед попадется).
К примеру, на днях прочла одну весьма достойную вещь: "Камера обскура", Набокова. Прекрасный роман, написан (и также читается) на едином дыхании, довольно прост по слогу (многие из вещей этого писателя сложны, увесисты, требуют особого внимания, да и, что говорить, не для всех и написаны), а здесь - как игрушка, разумеется, тонкой, ювелирной работы, но привлечет внимание многих и не оттолкнет преждевременно, заставит дойти до конца. Концовка, правда, дикая... Читала и не верила, что такое в жизни возможно: дикая, вопиющая нравственная грязь. (Да, и, please(!), не путайте с "Лолитой", здесь имеются в виду не постельные сцены, и у Набокова "грязных" постельных описаний вообще не может быть, и нет.) Здесь заставляют кричать отношения "человеческие". Примеров такого сорта подлости и низости я в мировой литературе еще не встречала.
К чему? Да-да, с темы я совсем не сбилась. Вы меня немножко расстроили своим последним письмом: на этой неделе у Вас все расписано, заняты Вы, прямо-таки, фантастически. Верю. Верю. Но время идет, и острота момента теряется. Если бы мы встретились, обязательно взяла бы ее (книжку) Вам для прочтения. Страниц там не много, что-то около двухсот. Но стоят того... Нет, разумеется, если мы когда-нибудь вообще встретимся, я ее захвачу, это не сложно. А вот момент для обмена впечатлениями может раствориться. И, скорее всего, так и сделает.
Что, дообщались? А начиналась-то переписка "за здравие". И не моя в том вина. Это сначала Ваше письмо печальным вышло. Я прошу Вас – не переживайте Вы так из-за своей неудачной семейной жизни. Бывает гораздо хуже: народ, бывает, по несколько раз женится, и все как "первый блин комом". А что до детей - так в последних путаться начинают. Кого как зовут, да кто за чем родился...
Все, на сегодня заканчиваю: больно длинное письмо получилось. Вы не оцените.
До свидания».

Читал невпопад: письмо оказалось на самом деле длинным. Нет, интересным, конечно, но не так, чтобы – р-раз и слямзить. И жажда встречи в общей картине проглядывалась, имела место быть. Встречусь я с тобой, обязательно встречусь… Ну, Ниночка, ну, мой хороший, потерпи… Вышли фото… На этих выходных все расписано. В субботу Аленку смотрю. Я ее, между прочим, месяц мурыжу! То работа, то дети, то то, то се… Здесь не то, чтобы необъятное, здесь объятное-то не объять.
Читал невпопад и писал на скорую руку: вызывали к начальству. Решено – сайт преобразовать. Типичное «поди туда, не знаю куда, а к завтраму возвращайся готовым». И чтоб тебе стопроцентная обратная связь (чтоб она провалилась): захочет, к примеру, больной о каком-то лекарстве узнать, заглянет на сайт, а там чтоб ему уже на всю сеть аптечную ссылка, да подробный отчет, где дешевле и ближе, да чтоб заказ фармацевты в момент разглядели. «Давай, Антон Экзюпери, твори», - этот потрепанный каламбур повторялся слишком часто, и давным-давно не веселил.
Вернулся к себе в кабинет, забыв, на чем остановился. А времени для обстоятельного ответа «длинной Нине» не было. Решил написать стихами:
«Нас не надо жалеть,
Ведь и мы никого никогда не жалели;
Мы пред нашим комбатом,
Как перед Богом, чисты...
К. Симонов

А если серьезно... Давайте, и правда, встретимся... если хотите, на следующих выходных - в субботу, например - я найду время. И, на самом-то деле, потеря остроты момента не так уж страшна (это, разумеется, субъективное мнение); так даже лучше - есть время глубже почувствовать и осознать событие. Ведь правду говорят, что "с бедой нужно переспать" - и это относится не только к бедам, но и вообще ко всем событиям. Утро вечера... Так что, учитывая, что с момента моего развода прошло уже много лет, переживаний особых теперь не наблюдается. Как говорили древние латыняне, memento mori, что в крайне вольном переводе означает "живи настоящим".

А фото так и нет...

Читатель книг, и я хотел найти
Мой тихий рай в покорности сознанья,
Я их любил, те странные пути,
Где нет надежд и нет воспоминанья.
Неутомимо плыть ручьями строк,
В проливы глав вступать нетерпеливо
И наблюдать, как пенится поток,
И слушать гул идущего прилива!
Но вечером... О, как она страшна,
Ночная тень за шкафом, за киотом,
И маятник, недвижный как луна,
Что светит над мерцающим болотом!
Это немного и обо мне - Гумилев.

>

Целую».

«А фото так и нет» - «Так его и у меня нет». Одна фотография была, правда, но семейным - «дочки-матери» - собранием решили не отсылать. То было изображение давнишнее, и действительности не отражало.
Собрались писать ответное письмо; Поля любила подсказывать. Она «горела» на работе: «Мама, ты не ту букву печатаешь!» или «А здесь у нас ошибка». Нинка забавлялась: «Найди, где именно. Да, верно, умница». Глядишь, так бы и день прошел, но нет – случай вмешался.
- Кажется, телефон звонит?
- Ага, я тоже услышала.
На деле это оказался абсолютно незваный гость - бывшая одноклассница. Голос звенел от собственной значимости: завтра состоится необычайная вещь. Завтра - встреча с классом. Нина отказалась наотрез. Незваный гость взялся упрашивать. И «подсчитай, сколько лет пролетело», и «неужели не интересно узнать, кто кем стал», а также «а знаешь, кто будет?». Пошли в ход громкие фамилии. Ниночка была ошеломлена: некоторые из тех, с кем много лет назад она делила парту, поднялись «по лесенке» очень высоко. Голосок щебетал: «Помнишь Б.(?), - пишет докторскую! Помнишь В.(?), - Генеральный АО… Приезжай!» Нина стойко отказывалась. Наконец гостья потеряла интерес, назвала время и место, произнесла еще раз «подумай» и откланялась.
А у Ниночки комом к горлу подобрались воспоминания.
Давным-давно, в своем счастливом детстве, жили они достаточно бедно: родители погибли в катастрофе, и они с братом перешли на воспитание к тете. Итак, четверо детей в одной семье: двое старших – своих, двое младших – племянников. Как эту радость кормить? Как одевать? Как воспитывать?
Муж усердно защищал кандидатскую, колупал докторскую, мотался в командировки, пытался подрабатывать. Деньги, что он приносил, тратились тут же.
И если проблему с одеждой можно было решить – вещи покорно шли по этапу - вопрос с питанием оставался открытым. Поздними вечерами, после «отбоя» шептались вдвоем: «Вот Бог – наградил радостью! Мишаня в рост пошел – ест за четверых. Ему обязательно нужен творог. Завтра на рынке купи… Нинка худая какая-то, Алькины вещи на ней болтаются. Ушиваю, подгибаю, а она, по-моему, опять похудела… Алене в институт поступать – нужны какие-то обновы. Хорошо, хоть Павлик уже сам зарабатывает». - «Да, Павлик у нас молодец». - «Ты меня вообще слушаешь?! Что ты мне про Павлика?! Я тебе про Аленку говорю – на пальто деньги нужны! Про рынок не забудь! Профессор!»
Можно оговориться – тетя была незлобливой. Просто беспокоилась; о таком количестве детей к преклонному возрасту она и не мечтала.
Школьные годы сложились неудачно. В классе над Ниной частенько посмеивались: «Смотрите-ка, знакомая курточка. Не великовата? Ну, ничего, когда совсем обтреплется – впору будет».
Шутки год от года становились все злей. Даже хорошие вещи, перепавшие от старшей сестры, зло критиковались. «Что, у сестрицы выклянчила? Попрошайка!» - «А что это у нас за ботиночки? Это сейчас так модно? Ну, иди, иди».
Дома она не жаловалась, однако упорно считала дни до каникул, когда можно было о нападках на время забыть.
Нет, подруги в школе у нее тоже были, делили с ней радости от хороших отметок, переживания в обидах. Вот и сейчас телефонный звонок одной из них оторвал от печальных мыслей:
- Ты знаешь?
- Да, мне звонили.
- Что делать-то будем?
- Ума не приложу!
- Я приеду.
Встретились. Вспоминали школьные годы, решали, как поступить. «Слушай, она тебе про Б. говорила?» - «Что докторскую пишет? Или, что ей пишут? В школе читала по слогам, и обо всех сплетничала. Что за кавардак у нас в стране происходит? Ну, какой из нее доктор?!» - «Те не менее явится, будет нас с головы до ног обсчитывать. Что надето, да какой маникюр, да как выглядим…» - «Как это все не вовремя! Придется все бросать и за новыми сапогами ехать – в старых мне туда нельзя». - «Начнутся расспросы: замужем, не замужем? Что я скажу? Что развелась? Тебе везет хоть в этом смысле. У вас все в порядке». – «Что делать?»
Разъехались, ничего не решив.
Еще некоторое время Нина бродила по дому, машинально прибиралась, проверяла у дочки уроки, затем упала к компьютеру.
«Здравствуйте, Антон.
Могли бы, между прочим, и просто так мне написать, не дожидаясь моего ответа.
Мне сегодня жизнь подбросила задачу, а посоветоваться не с кем. И, главное, телефона Вашего у меня нет, иначе я бы давно позвонила. Советоваться, честное слово, не с кем: у каждого окажется субъективное мнение, а Вы, как человек независимый, совсем со стороны, могли бы мне и пригодиться.
... В два часа дня (проклятое время) звонок телефонный (проклятый звонок) - бывшая одноклассница, кого не видела (и не собиралась) лет пятнадцать, наверное. Сообщает приятную (донельзя) весть: на завтра назначена встреча с классом (кого не видела те же -дцать). Сбор не самый парадный: "Лучше прийти в джинсах: собираемся у Г., он живет в особняке по Рублевке, сама понимаешь, природа и прочее…" - "А кто будет?" - "О, почти все, кроме Д., Е. (называет еще пару-тройку фамилий - те, я и без нее знала, не придут: давно живут за границей, кто во Франции, кто еще дальше). Нин, приезжай, приезжай обязательно!"..
...Я закончила не самую простую школу, не в самом ужасном районе и не с самыми обыкновенными детьми простых смертных. Отношения в классе сложились не ровные: легче вспомнить, кто кого ненавидел и презирал, нежели симпатии-привязанности. Дети "звездных" родителей отличались редкостными стервозностью и снобизмом, позволяя многое в адрес других. Вспоминается (для примера) одна девочка, кому класс устроил бойкот на два года. "Кто не с нами, тот против нас" – нарушивший единоклассное решение, попадал в тот же список автоматически. Заступников у нее, практически, не было...
Многое можно было бы вспомнить, но опять-таки - вслух - ведь не роман же я собираюсь Вам выслать?
Антошечка, с двух часов мучаюсь: идти - не идти? Ехать - не ехать?
Публика там будет, несомненно, крутейшая: в ходе беседы с вышеозначенной дамой выяснилось, что один из моих одноклассников уже несколько лет является Президентом солидного банка. Тот, кто в своем особняке со своей персональной прислугой - тоже Президент, чего - даже уточнять не стала. И так далее.
...В свое время я и мой брат не были детьми именитых родителей. Вышло так, что росли мы у тети. В школе мне было достаточно холодно. Бойкотов мне, правда, никто не объявлял, неприятный осадок, тем не менее, остался на всю жизнь. Сейчас, на завтрашний "сейшн", мне есть на чем и в чем ехать. Родственники мои теперь весьма уважаемые люди (короче, бравировать есть чем).
Кошмар: голова разболелась. Антон, ну какой же Вы друг, если я с Вами толком посоветоваться не могу?! У меня уже мысли путаются.
Не все в моем классе выбились во вполне респектабельные люди, однако они пойдут на эту "встречу с классом", тем более собираемся мы не так часто: завтра будет первый раз.
Я сама собой (Вам же любопытно) мало что представляю: "book-keeper" переводится как "бухгалтер" (высшее экономическое и узко специализированное – строительное: фермы, балки). Последние годы скачу с одной работы на другую: ищу, где платят больше. Я - трусиха: взять на себя полномочия Главного (бухгалтера) никак не решусь. Прыгаю на вторых ролях зайчиком (apropos - между прочим (нем.) в нашей семье не принято ничем помогать - имею в виду связи и тому подобное. Сложился "американский" подход к отношениям: помочь могут, но только на самый крайний случай.
Брат мой младший, к примеру, четыре года в мед.институт поступал, параллельно работал лаборантом, мед.братом, массажистом. Никакая тень ему ни взяткой, ни репетиторством не помогала. Сам готовился, сам поступил, сам учился затем... Помогли лишь с ординатурой, когда он добрался и до нее. Мог попасть в больницу попроще, но определили в Госпиталь МВД. Так что, на нынешний день брат мой не кто-нибудь, а хирург-травматолог. Он и без помощи родственников был бы им, только не в Госпитале. Так и со мной - в учебно-рабочей биографии моей пока все расписано. Все сама. А вот если до аспирантуры доберусь, может, чем и помогут.
Боже, плохо-то мне как. Ехать или не ехать?
Хорошо мне там, разумеется, не будет: в большинстве своем это чужие мне люди. Я не сноб, не расчетливый человек. И делать вид, что мне весело, и прикидываться своим среди чужих я не умею.
С другой стороны - попробовать заставить случай поработать на себя: одно дело работу через Интернет искать (в этой области я уже почти корифей), и совершенно другое - когда хорошие знакомые помогают (здесь я профан, каких мало).
Антон! Сил моих нет. Голова раскалывается.
Со стороны, вроде, чего там - дело пустячное. С другой стороны - судите сами: из-за этого мы даже с подругой (тоже моя бывшая одноклассница) все дела свои бросили - созвонились, встретились, - так и не решили, идти нам завтра на этот эшафот, или до следующего раза отложить.
Телефон звонит: потом допишу - наверняка, она. Она, кстати, идти не хочет – говорит, у нее приличных сапог нет.
Приличных, Антон, это - за огромные деньги и из приличного бутика... И она права - без дорогой одежды там будет делать нечего.
...Да, это была она. Еще полтора часа общения на эту дурную тему. Мы обе не знаем, ехать или не ехать.
Двенадцатый час, если сейчас я не закончу - Вам это письмо отправлять будет поздно.
Короче, если надумаете - срочно звоните...
Посмотрим, какой Вы друг.
Отправила. Еще пару раз перечла и – как гора с плеч, решила – не едет. Спала счастливым сном. К утру занялось любопытство: а что предпримет он? Когда объявится?
Дочь, обладая прохладным умом, обронила:
- Звонить он не будет.
Ниночка опешила.
- Почему?
- А что бы ты в такой ситуации сделала?
- Обязательно бы откликнулась! Ведь это не сложно. Многие мужчины, знакомясь через интернет, сразу откликаются. Они не настроены на долгую переписку. Лучше один раз увидеть, знаешь ли.
- Вот мы на Винни-Пуха насмотрелись!
- Ты-ы не путай. Мужчины все разные, - но голос уже дрожал в нерешительности. Кажется, дочь была права.
- А вдруг он боится?
- Боится чего? Что я – страшная такая? Что я – названивать ему, что ли, буду?
- А он не знает! Он же тебя не видел! – одарила мать презрительной улыбкой и на кухню ушла. Все, милая, разговор закончен.
- Па-аслушай! А что он, по-твоему, сделает?
Откуда-то из-за кастрюль-чашек-чайников милым эхом:
- Он напи-ишет!
В доме воцарилось молчание. Перечла еще раз письмо. Н-да, эмоциональное. Обратно не вернуть. Но мы ведь договаривались быть друзьями?! Только друзьями! Я поцелуев своих не высылала. Направилась к зеркалу: ничего себе, хорошенькая. Он не видел? И нечего смотреть! Тут – встречаться надо. Звонить и встречаться! А кто не рискует, знаете…
Многих людей она видела издалека, достаточно было пару раз взглянуть и – образ понятен. Хорошо подмечала мимику, жесты, одежду. Но себя со стороны, как ни пыталась, разглядеть не умела, кого-либо в переписке оценивала с громадным трудом. «Как разгадать, кто там за буквами прячется?» Может, потому и со знакомствами «на расстоянии» не везло?

… А в выходные была Аленка. Пушистое чудо. Удивительно глупа. Странно выходит: переписываясь, они находят слова для предложений. Встречаясь наяву, несут ошеломляющий вздор. Письма, теперь уверен, сочиняла совсем не она, возможен даже э-э… «элемент коллективного творчества». Прибираясь в квартире, уронила любимые лыжи.
- Ой, это те самые?
Он не сразу понял, к чему вопрос. Осознав, смущенно закивал: «да, с фотографии».
- Это, наверное, восхитительно легко – скользить по горным порогам?
По горным порогам, мама дорогая, по горным порогам!
Очень кстати позвонила дочь:
- Па-ап, а помнишь, мы договаривались встретиться, чтобы…
Он резко бросил:
- Да, еду.
- Прости, Малыш (это уже спустя четверть часа, у двери). Ты понимаешь, дети…, - брови встретились, казалось, сейчас хлынет ливень.
- Ой, конечно понимаю. Хорошо понимаю! Я тебя понимаю! – последнее удалось особенно хорошо. Выразительно глянула, прикрыла глаза, дала губы.
- Я позвоню!
И ушел. К бывшей жене, к родным своим сыну и дочке.

Вправду сказать, сегодня его там не ждали. Навязался сам.
Эмма (подарим ей это красивое имя) обстоятельно расспрашивала дочь: «Что он сказал? Когда он приедет? Вы куда-то собрались?»
Это рушило все семейные планы. Но лишать детей отца было не в правилах.
В его приходы ее прошлая семейная жизнь часто строилась перед глазами. По ее мнению он оказался обыкновенным похотливым юнцом. Был готов и днем, и ночью. Ладно, до свадьбы, ладно еще до детей. Но потом! Как он не понимал, что она уставала?! И затем эта грязь – эти визиты домой под самое утро. А она плакала – где его носит?
Делилась горечью с родителями. Те любили и жалели ее безмерно. Они и сами видели, творится что-то неважное. Поначалу советовали повременить, но случай с «командировкой» (он уехал тогда на неделю, сказал «по работе», а обман раскрылся анекдотично случайно – через два дня) расставил все точки.
- Р-раз решила – разводись. С внуками мы тебе поможем. Поднимем, вырастим! – это отец, ему было обидно за Эмму. Супруга его («моя боевая подруга» - вместе они прожили почти сорок лет) рассуждала немного иначе:
- Разводись, и чем скорее, тем лучше. Видишь ли, пока детки маленькие, и мама при них – куколка, а когда подрастут - что большой гриб в осеннем лесу: по нему сразу видно - к зиме дело.
А ты у нас пока еще – лето! – пожевала губами, добавила, - а может, даже весна…
И как мама сказала, так получилось. Второй раз замуж куколкой вышла. Ровно через год.
Муж был старше на целых восемь лет, носил на руках, любил нежно и страстно. «Хорошо-то как, а то с малышнею устала», - здесь под малышней подразумевался Антон. Настоящей своей малышней она не утомлялась: родители ее щедро любили внуков, и «малышня-Антон» также со счетов не сбрасывался.
От мыслей отвлек звонок в дверь. Открыла. Скользнула взглядом: «Что, милый мой, догулялся, добегался? Выглядишь ты неважно. Интересно, чем ты питаешься, кто столь плохо тебе гладит вещи?» - это отметила краем, лениво, и продолжала мыслить примерно так: «а вообще он довольно хорошенький. Жалко его. До сих пор никак не женится. Интересно, если бы он сдержался, подождал хоть полгодика (перемены в себе она обнаружила примерно через шесть месяцев после развода), мы ведь были бы счастливы?» - «Цветет-то как. Кофточка новая. Голубое и розовое. Повернулась спиной – да, все самое лучшее в ней, как обычно, на месте. Ну вот, опять идет волна по организму. Зря развелся. Мы были бы счастливы».
И оба в этих мысленных диалогах сильно заблуждались: останься с ним, она никогда бы не расцвела. Его темперамент был значительно ярче.

В понедельник… Что было в понедельник? Ах, да, в понедельник он получил странное письмо. Теперь о девушке было почти все известно. Возраст он быстренько подсчитал: в семнадцать лет закончила школу, еще пятнадцать лет прошло, еще четыре года набавим (женщины очень любят скруглять в меньшую сторону), и получил искомое число. Прекрасно, она моя ровесница. Фото нет, и внешний вид остается за кадром. Пишет трогательно, за душу берет. Положение семейное неизвестно, детей, скорее всего, нет. Другом называет, а фото не отправляет. Когда такое бывает?! Мысли рассыпались детскими паззлами. Вот собрать бы все это во едину картину! Да чтоб изображение ее в самом центре! А то, как позвоню, как нарвусь… Знаете, я боюсь!
«Забавные» случаи у него уже были. Повторять пройденный этап не хотелось, и он решил «погрузиться на дно».
Смешнее всего – в этой ситуации он и не думал быть ее другом, и помочь принять решение даже не хотел. Скорее так: ему самому было интересно, что она сделает? Продолжение – он выбрал тривиальное и ставил «девять против одного» – поедет. А ребята помогут. И дамочка добьется своего: станет, если не директором одного из филиалов, так уж начальницей солидного отдела. А к вопросу о несоответствии образования – переквалифицируется, какие ее годы! Да даже этого делать не будет! В своей жизни повидал он достаточно. Что далеко ходить – их Генеральный к медицине отношение имел, лишь когда инфлюэнцу подхватывал.
Подумать только. Бухгалтер! Неугаданный перевод его сильно расстроил.
Что-то очень живое, очень-очень взаправдашнее в письме все же было, но он твердо решил не высовываться.

- Он не пишет! Не пишет! Не пишет! – вернулась с работы и ходила по комнатам, гулко стуча каблуками. – И не звонит! Не звонит! – круто развернулась, накинулась на дочь, - Ты говорила: «Он напишет!» И где его письма? Где, я спрашиваю, обещанные тобой письма?
Это было слишком. Поля злилась: «Я-то тут при чем? Сама ищет, не пойми где, не пойми что, шлет та-акие (здесь напрашивалось «откровенные», но девочка в свои двенадцать лет еще активно не владела этим словом) послания», - вслух, правда, была куда аккуратней:
- А сегодня что? Понедельник? Значит, завтра напишет. Ты бы ему фотографии выслала.
- Да нет их у меня!!! – и бросилась к телефону.
«А ларчик просто открывался». Стоило только заняться целью. Обзвонив человек пять-шесть, заручившись согласием одной – на другом краю города и: «Нина, в конце недели получится» - «Спасибо тебе, огромное тебе спасибо», - добралась до брата:
- Миш! Скажи быстро, у вас в доме сканер есть?
- Ну, есть…
Здесь она взвизгнула. С Мишкой они общались довольно часто, но темы для разговоров лежали в других плоскостях: о его диссертации, о работе, о Полинке, о семейных делах. Свои покупки они никогда не обсуждали, друг перед другом не хвастались.
- Миш! (Трепыхаясь, как муха в паутине – вот-вот сейчас свершится нечто страшное.) А ОН работает?
- Ра-а-ботает. А че ему будет?
- Миш! Мне срочно! Давай, день называй. Завтра сможешь?
Назавтра, в дождливых сумерках девочки бежали по лужам.

«Ну, что там у вас?» - «Вот, фотографии». - «Много?» Она достала целую пачку: «Надо выбрать, какие получше». Подключилась Мишкина жена: «Что у тебя там? Давай сюда! Сейчас разберемся, (и через миг) Миш, вот эту давай! И эту. И эту. А это кто? Нет, эту не надо». И завертелось.
Творили весь вечер. Смеялись, спорили: «Здесь, Нин, смотри, до колен или ниже?» - «Я не знаю». - «Миш, до колен! Кому я сказала!» - «Знаешь, милая, помолчи. Нин! Ты кому это высылать собираешься? Мужику?» - «Мужику…» - «Значит, ниже». - «Ой, Нинка, какая ты стройная…» - «Так! Придется ехать кошке по хвосту! Иначе шкаф заденем. Внимание, Ап!» - Нинка зажмурилась – не «хирург» - «живодер»! Оттяпал Габе хвостик! «Кстати, как там она? Я вам давала адрес. Вы ее к коту возили?» - «Знаешь, по-моему, она у нас беременная.» - «А чем кормишь?» - невестка была страстным любителем животных.
Вскоре дело закончилось. Сели пить чай.
- Слушай, ну и как ты, на встречу с классом-то съездила?
- Знаешь, нет. Я как вспомнила, что они в школе творили, дома осталась.
- Ну и зря. Я бы поехал. Сказал бы, что наш дядя в Госдуме из банков их тряпочку сделает. А потом… - он мечтательно помолчал, - потом самые лучшие из них попадут в пациенты ко мне.
- Миша! Это слишком, - она ахнула.
- Нормально-нормально! Держись веселей! – и подмигнул. Было о чем подумать: последнее время она замечала за ним странные вещи. Ладно, что он повзрослел, но из младшего он перебрался сначала в ровесники, а сегодня взвалил на себя полномочия старшего.
Обратно добирались, старательно обходя в темноте знакомые лужи. Дождь успокоился, занялся снежок.

Во вторник встречался с Юлией. Приятная девушка. Они регулярно виделись с середины лета. Отношения строились любовно дружественные: никто никого не опекал, никто никому не навязывался. Это было довольно самостоятельное дитя. Пока что жила с родителями, но, получив неплохое образование, работала сейчас в приличном месте - крупной юридической конторе, и неплохо зарабатывала. Пару раз оказалась ему полезной. Зашел вопрос, как оформить доставку таблеток больным без рецептов. До сих пор отпуск таких препаратов начальством был запрещен. Клиенты негодовали; приходил на память один забавный случай, когда выгодный кавказец не своим голосом орал в трубку: «Па-ачэ-эму тякой-сякой сыалэс можьжьна-а, а сыаэльбютамольль нэлза?! Нэси, к-каму гаварят! Я плячу!» Фармацевты стонали: «Простите, без рецепта врача мы не можем». Он бомбил аптеку звонками целые сутки: «Па-ачэ-эму тякой-сякой..». В коллективе родилось новое «крылатое выражение». Смех смехом, но львиная доля хороших заказов при этом терялась.
Юлия подняла на ноги всех знакомых юристов и в неделю рассчитала законную схему продаж. Все было чисто: на основании норм, подзаконных актов, Указов. С рацпредложением он вышел к начальству, был одобрен, обхвален. Схему приняли.
В остальном она была немножко скучновата: когда хотелось поделиться с ней чем-то глубоким, серьезным, особенным – не сразу находила, что сказать.
Как-то думал спросить совета, что подарить на день рождения сыну, а затем решил – не стоит. Что она присоветует? Здесь не юрист, а кто-то другой нужен….
Вот так и старался темы подбирать. Глядел на нее с угрюмым видом и размышлял.
Как ни странно, в такие минуты она души в нем не чаяла. Он казался ей милым-милым, бесконечно нежным, родным. Бралась его рассмешить, и у нее получалось.
Он оживлялся, смешил сам, затевал какой-то рассказ, но потом:
- А если обратиться, например, к творчеству Зощенко или Бабеля, - и пускался в длинные пространные рассуждения. Здесь ее любовь снимало, как рукой. И если Зощенко она еще читала, то творчество Бабеля существовало отдельно от нее. Делала вид, что внимательно слушает, постепенно скучнея. Он замечал невнимание, пожимал плечами, грустнел – зря старался, его опять не оценили.
Однако от встреч он не отказывался: стройное Юлино тело и регулярность вселяли в него интерес.
Так и во вторник: встретились, прошлись по улицам. Заглянули ненадолго к нему. Выходные договорились провести вместе.

В среду утром он получил следующее: «Здравствуйте, Антон! А знаете ли Вы, как Вы мне помогли? Отправила я Вам свое последнее письмо, затем копию еще пару раз перечла и поняла: никуда-то я завтра не еду. Если эта встреча мне как "эшафот", так зачем огород городить?
На другое утро подругу своим решением обрадовала. Она в ответ: "Все, встреча с классом отменяется. Без тебя я тоже остаюсь. Тем более, не до сапог мне сегодня: свободных средств, чтобы ими бросаться, у нас сейчас нет». На том и расстались.
Так что в воскресенье, соберись Вы мне позвонить, услышали бы мой счастливый голос и слова благодарности в свой адрес. Честно говоря, я ни с кем больше не переписываюсь, и не будь Вас, повод излагать на письме свои мысли у меня бы отсутствовал. Не дай бог, собралась бы туда. Тем более, знакомые советовали: "Езжай и не думай". Послушалась бы - заработала бы стресс, каких мало.
И главное, ради чего? Чтоб увидеть посторонних людей в иллюзиях на перемены к лучшему? Еще Достоевский в свое время писал: "Никогда ничего ни у кого не просите. Сами придут и сами дадут". И далее по тексту: "Никогда ничего ни у кого не берите. Придут и отнимут».
Теперь о Вас. В Вашем последнем письме упоминалось что-то о фотографиях. Так уж и быть, высылаю несколько - на выбор. Отсканированы сегодня, так что – свеженькие.
На сегодня заканчиваю, еще раз - большое Вам спасибо.
Пусть у Вас все будет очень-очень хорошо.
До свидания, Антон. Звоните, пишите».
Ох, дура-ак! Лучше б рискнул. Письмо получил утром и до обеда можно сказать, что бездельничал. Работу забросил – фотографии изучал. После обеда работа опять же не клеилась. Ниночка оказалась «симпотной». Что касаемо возраста – она не «скругляла». Картинок, он сосчитал, было пять; ему нравилось увеличивать их до огромных размеров, тогда с экрана в мир смотрело только ее лицо.
Кого-то она ему напоминала…
Играл: пока фото маленькое – смотришь на нее издали – вроде, веселая, а как приблизишь – глаза-то печальные. Или другая – в целом на экране - всем обликом - дерзкая, а если одно лицо оставить – нежненькая, улыбается.
Несомненно, кого-то она ему напоминала…

Какие-то встречи из юности? Институт? Точно знал одно – раньше ее он никогда не видел.
Неожиданно поздоровался с ней, как с живой: «Здравствуй, Нина?»
Хотел позвонить, уж и трубку поднял, но вовремя опомнился.
Что он ей скажет? Что ждал ее портретов и оттого не звонил? Хорош друг! Типичный предатель.
Да. Звонить ни в коем случае было нельзя. Только письмом отвечать:
«Здравствуй, Ниночка! Ничего, что я так фамильярно
(это в ответ на "Антошечка"... Кискам очень приятно, когда их чешут за ушком...)? Прости, что отвечаю с таким опозданием - просто напала работа»...
Сочинял долго, целые сутки. Выверял слова, чтобы излишне не оправдываться, но ненароком и не обидеть. Тем более, она, скорей всего, итак возмущена. Перечитал все ее сочинения и явственно видел в последнем прохладу. Хотел послать открытку; что-нибудь нежненькое – котяток (в дополнение к ее питомцу на фотографии), бабочку. Прикрепил ветвь сирени, затем отодрал. Нет, так раскрываться нельзя. Ничего раньше не слал, и вдруг «На тебе». Но в желании себе не отказал и выслал нечто совсем размытое, фантастическое, за что впоследствии краснел.

Все эти сутки по квартире грохали каблуки.
- Не пишет. Вот гад!
- Он не гад. Он напишет.
- А что сразу не написать? Что кота за хвост тянуть? Давно бы вообще позвонил, как нормальные люди делают, и уже давно бы встретились! Кош-шарик-кошмарик!
- Он не кошмарик! Он – Лунный Кот!
- А… Ты все в сказки веришь! Говорят тебе - тварь он, тварь, каких мало.
- Он – не тварь! Может, ты ему не понравилась. Знаешь, мне твои фотографии тоже… Не очень.
- Что- о-о-о-о?
Ппа-ашшли клочки по закоулочкам! (Русская народная сказка.)
Ругались, плакали, хлопали дверьми, мирились, обнимались – не чужие же, верно?
Они давно уже общались «на равных». Во что хорошее выльется это «общение» Ниночка никогда не задумывалась. Одно она знала точно: дочка ее была не по возрасту умна. Ниночку это устраивало.
В четверг, ближе к ночи, пришла долгожданная весть. («Я говорила, напишет! А ты мне не верила». – «Значит, мои фотографии не так уж плохи».) Взялись за текст:
«Здравствуй, Ниночка!
Ничего, что я так фамильярно…… Просто напала работа...
Прихожу домой не раньше одиннадцати, падаю и сразу засыпаю. Но главное - не терять надежды... Очень рад, что ты приняла то решение, какое считала нужным (в такой ситуации я тоже никуда не поехал бы...), и надеюсь, что нам с тобой все же удастся пообщаться более "развернуто"...
Что же касается "оказанной мной помощи", то изложение своих мыслей на бумаге всегда помогает в решении любой проблемы. Мне, во всяком случае, помогает. К счастью, мои школьные годы прошли намного легче, чем твои - в совершенно "нормальной" школе; вот только собираемся не намного чаще - раз в десять лет. В будущем году соберемся третий раз... На прошлое "собрание" пришло человек десять, и желание ехать на следующее отсутствует. По тем же, в общем, причинам, что и у тебя. Впрочем, из всех моих бывших одноклассников, наверное, лишь я могу похвастаться тем, что достиг. Здесь я не сравниваю себя с твоими бывшими - конечно, я не президент солидного Банка; просто я живу спокойно и non problem.
Пиши, не забывай!
P.S. И, apropos (каламбурчик-с, изволите видеть;-))), слово это и в немецкий, и в другие европейские языки пришло из латыни. А это (прилагается), чтобы ты не очень грустила, обложка для рабочего стола. Распаковывается в каталог…
Антон».

Прочла и – оттаяла. И занадеялась встретиться. Но к мгновенной реакции путь был отрезан. Отвечать сразу теперь, к сожалению, было нельзя. Прикинула: сутки – нормальный срок. Получит ответ, самое позднее, утром в субботу. Времени для реабилитации достаточно.

В пятницу стрелка весов ожидания сместилась в другую сторону: «добрый доктор» забыл о работе и ждал. На первые свои письма он получал ответ моментально. Сегодня ему мешала ее тишина. Ну и что ж ты не пишешь? Зачем ты обиделась? Поместил перед собой ее лицо и вел страдательные монологи.
Работа с Вэб-сайтом заглохла. Хорошо, хоть начальство не вызывало.
Открыл переписку, прочел еще раз. Нет, надо было сирень все-таки выслать. Ну что я за трус?
К концу дня звонила Юлия – уточняла про выходные.
- Да-да, как договорились, я сейчас еду, - теперь ждать письма бесполезно: свидания было не отменить. Тяжело вдавил трубку. Смял рекламный буклет с «Регулаксом». В последний раз посмотрел почту. Пусто.
Оделся. Смахнул со стола откидной календарь. «Мукалтин» больно ударился в кафель.
Не кабинет – помойка. Все они – производители - дарят в рекламных расчетах всякую муть! С силой закрыл дверь. Тело требовало разрядки.
Юле объявил коротко:
- Едем в игорный клуб, – про себя подумал: «Авось забудется».
Она с улыбкой кивнула.
Играли в боулинг. Веселился мальчишкой. Здесь она могла согласиться – да, я его люблю. Покрылись испариной и отправились пить коктейль. Выбрали дальний столик в полу сумрачном углу. Он, как всегда, взял себе лучшее место: спиной к стене, обозрением к залу. Ранее объяснял: «Мне нравится наблюдать за людьми». Она не возражала. Поначалу все шло хорошо. Отвешивали друг другу комплименты, подсчитывали набранные очки. И вдруг (что он там разглядел – в мутном стекле?):
- Скажи, а ты читала Набокова?
- (Ну вот, началось.) «Лолиту»? Конечно. Ее все читали, - к чему он клонит? Что еще приключилось?
- Нет, а что-нибудь еще?
- А… «Машеньку». Нежная вещь. Эмиграция. Сырость Германии. Я так и не поняла, почему они расстались… А вообще его вещи не для меня – слишком мрачные. Прошлым летом открыла его…
- Послушай, - он оборвал на полуслове, - ты с классом как часто встречаешься?
- Раз в три года, а что?
- Так часто?!
- Мне повезло со школой: у нас был коллектив, как одна большая семья. Мамы, папы наши старались – экскурсии по выходным, походы в театры, музеи – все с самого первого класса. Наша учительница, - и мило затараторила. Рассказывала долго, весело. Мог бы для приличия и улыбнуться, но не вышло:
- А вот если бы, скажем, ты училась в другой школе… - и совсем затих.
- В какой другой школе?
- Да ни в какой. Ладно.
Теперь стал совсем мрачным. Таким она его любила не очень. Но мы попробуем его растормошить. Правда, Юля?
Пришли к нему.
В прихожей стянул пальто и неожиданно завернул к компьютеру.
Пока подружка разбиралась с одеждой, ему удалось принять почту. В числе остальных нашел ее письмо:
«Привет!
Каламбур замечательный. Такие вещи я ценю (здесь, как говорится, меня можно брать "тепленькую"). Да, это слово не немецкого происхождения, в Германию оно перекочевало от французов, а уж откуда те такими грамотными были... Здесь я сдаюсь: из нас двоих Вы - больший этимолог…»
- Что ты читаешь? Ты ждал каких-нибудь писем? – Юля решительно пересекала комнату.
- Нет, подожди, ничего, - уцепился за шнур и разом все обесточил. Принтер глотнул кусок бумаги, зажмурился. Системный блок сконфуженно охнул.
Сегодня он вел себя слишком странно. Даже не помог раздеться. А ей уже хотелось его поцеловать: со вторника прошло довольно много времени. Разгадать бы, что случилось. Она не любила конфликтовать и избегала прямых вопросов. Подошла, потрепала по волосам, переместилась на плечи.
- Давай делать тебе массаж. Твои фармацевты тебя одними таблетками потчуют.

… В субботу девочки ждали, а отклика не было.
К обеду квартиру затянули грозовые облака.
- Он опять не звонит, не пишет, мы с ним не встретимся! А говорил «я время найду»! И где это время?
- Мама, не волнуйся, до вечера время еще есть.
- Какая глупость! Люди заранее договариваются, а не за полчаса.
Смотрели почту – напрасно. Смотрели опять – тишина.
И наконец прорвало:
- Я просто чувствуют, он с кем-то трахается!
- Мама! Как ты можешь произносить такие слова?!
- Трахается, трахается, трахается!
- Замолчи!
- А я никому не нужна! Десятилетиями! Твой дорогой папочка, чтоб ты знала, ко мне годами не прикасался! Я ждала, надеялась, думала, все образуется. А это был просто равнодушный лентяй!
- Не смей так о нем говорить! Дура!
Поля, сжав кулаки, не дослушала, бросилась к себе в комнату. Нина, еле сдерживая рыдания, - в ванную.
Дом поглотили слезы.
…Габа одиноко бродила по дому. Да-а, с хозяевами мне не повезло: живу, как на вулкане. Топают, гремят, голосят. Если б кто знал, как я устала от шума. Судите сами: положение мое в данный момент неопределенно. Эти боли внутри, эти слабость и тошнота. Каждый знает: выносить потомство - не пустяк. А они ко мне равнодушны: не погладят, не развлекут, слова доброго не скажут. Скандалят и в ванных запираются – глупые черствые люди. Неужели эта взрослая женщина не понимает – кота ей надо - нормального активного кота. Взять, к примеру, меня. Да, было тяжело, что говорить, – ломало тело, сутками не могла ни есть, ни спать. Тем не менее, нашла в себе мужество, встретилась с симпатичным нахалом, и организм уже идет на поправку.
Распушила хвост, презрительно «мыркнула», засеменила к диванчику, в мягкие складки…
…Горячие струи душа успокаивали, возвращали к жизни. Вскоре слезы прошли. Завернула кран. По ванной расползались кровавые лепестки. Причина дурного самочувствия теперь была ясна. Оделась, привела себя в порядок и направилась к дочери.
- Миленький мой, ты прости, я совсем у тебя разболелась. Мысли заняты какими-то глупыми вещами. Я вычеркну их из головы. Достану серьезных лекарств, и желаний тогда не останется. Все будет хорошо. Скоро январь, годовые отчеты навалятся – отличное время. А летом поедем на юг, к теплому солнышку, морю. Буду глотать таблетки, и мне никто-никто кроме тебя не будет нужен.

Выходные провели в постели. Периодами он оттаивал. Слушал детективные рассказы из жизни юристов, делился аптечными новостями, затем что-то опять точило его изнутри.
Пару раз попыталась расспрашивать, но бесполезно:
- Нет-нет, ничего, - веселел, не желая ее огорчать.
Затевали танцы, и было в этом нечто надрывное: она старалась изо всех сил, он подключался, импровизировал, гладил ее по лицу, но вскоре принимал вид стороннего наблюдателя.
В воскресенье прихорашивалась перед зеркалом в ванной комнате. Думала, как бы узнать, обойтись без надоедных вопросов, чтоб само все раскрылось, и поняла:
- Антон! – голосок был жалобным, - это все ты виноват. Так много, так часто… В твоем доме хотя бы вата есть?
- Э-э, нет, не держу. А что, у тебя…
- Понимаешь, пришли раньше времени… Я ждала их назавтра и с собой ничего не взяла.
- Не волнуйся, лежи. Я схожу. Какими ты пользуешься?
Произнесла навскидку несколько – ему для ориентира. Уткнулась лицом в подушку, застонала. Она впервые оставалась здесь совсем одна.
Шаги на лестнице стихли, и Юля опрометью бросилась к розеткам. Грузилось все как-то слишком болезненно-долго. Наконец, когда вход в программы стал доступен, принялась изучать. …Боже, со сколькими он переписывается. Встречается с ней с конца лета, а все не угомонится. Тут тебе и Алины, и Инны, и Галочки. А народ-то какой разновозрастной! К примеру, этой – тридцать шесть – Господи, ну куда столько? А страшненькая какая: нос горбиком, длинный волос вьется. На грузинку похожа… Письма сменяли друг друга. Одни имена исчезали, появлялись следующие. В лихорадке добралась до последних дней. Отчетливо еще не понимала, но уже плакала – не любит он меня, ни капли не любит. Нину возненавидела сразу – «Нинка, как картинка» - а когда до поцелуев со стихами дело дошло, затрясло мелкой дрожью. Так вот чьих писем он ждал! Так вот почему всю последнюю неделю он точно потерянный! Видно, эта неделя для нее с ним, взаправду, последняя. А, пусть – и принялась методично удалять переписку. Затем вмиг вычистила корзину.
Ключ в замке кивнул робким шорохом, и она скопировала жест: что есть силы рванула шнур, блок с готовностью охнул. Дрожащим мотыльком порхнула к постели. Опять-таки еще не отчетливо, зыбко, неясно – комочком досады будто кто бросил - не стоило с письмами возиться, нужно было удалить всю программу.
Этой ночью не танцевалось. Еще занимались чем-то, но вяло. Она попеременно плакала, он, борясь с искрами раздражения, пытался ее унять. В понедельник - с больной головой - побрели на работу.
Вечера еле дождался. Тянуло назойливое любопытство: что в том письме?
Дома включил компьютер и сразу определил причину ночных слез: почтовая программа была вся «покоцана». Сам виноват – систему надо «паролировать». Но сильно убиваться не стал, такая оплошность произошла с ним впервые. Усмехнулся: вот и покупай после этого девочкам памперсы. Заглянул на всякий случай в корзину для мусора. Не разочаровался. Юлия оказалась чистоплотной.
Было уже заполночь, когда он восстановил архив и среди последних вестей смог прочесть следующее:
«Привет!
Каламбур замечательный…
…Далее на счет кошачьих привычек. А моя кошка Габи (ее так зовут) совсем не любит, когда ее только за ушками гладят. Она любит подставлять все тело... Недавно по такому случаю пришлось ее даже познакомить с совершенно умопомрачительным котом (редкостный красавец (на мой взгляд (впрочем, как оказалось, и на ее - тоже))), так что, возможно, будут маленькие котеночки.
А у Вас (тебя) дома есть животные?
Про вложенный файл. Ну и трудностей он мне доставил(!): не знала, с какой стороны к нему подступиться, где сохранить, затем - как просматривать. Насилу одолела. Как пользователь некоторых программ я весьма неплоха, но всякие "шаг вправо, шаг влево" могут лишить равновесия.
На счет "развернутого общения":
Кто-то однажды что-то
Мне написал про субботу...
Может, настало Время
Конкретизировать время?
Экспромт, однако.
Пишите.
P.S. Ну... Пусть... Я... может быть тоже Вас немножечко целую (Вы же себе в мой адрес иногда позволяете)?..»
Коту стало муторно-тошно. Тошно – это где-то там, внутри, где другие болеют гастритом. И – (до странности смешно) - стыдно за Нинку. Слишком поздно он получил его - это письмо, да вдобавок не вовремя: а Вы разве видели, чтобы сытый усталый мужик на воздушные поцелуи отзывался?
Это сродни тому, как в гостях, распробовав салаты, подливы, жаркое, наступает волшебный миг, когда к столу подают нечто вовсе особенное – какое-нибудь, неземное пирожное, что ли, с многоярусным совершенством слоев, ароматной пропиткой… И попробовал бы, и противно давит накатившая сытость, и вспыхивает к безобидным лакомствам тонкая неприязнь.
Желание вернуться в прошлые дни, исправить, переделать набело, явилось лишь к середине недели. Взялся сочинять пространные длинные письма, полные полу- намеков, полу- оправдываний. Несколько раз неудачно звонил: было то пусто, то занято. Послал дивную открытку с видом почему-то на море. Был противен сам себе.
Дней через десять от нее поступила строчка:
«Знаете, мне больше не жаль, что мы с Вами не встретились».
И он понял, что все бессмысленно.

Нравится
 


 
 
Главная Об авторе Почитать Гостевая книга Письмо автору Контакты
© 2009-2015 Екатерина Алхимова. Все права защищены.
Яркая образная психологическая и юмористическая проза. Произведения, которые изменят вашу жизнь.