Современная художественная проза
 
Гостевая книга Письмо автору
Главная Об авторе Почитать Пресса об авторе Контакты
Новая книга. Город встреч и прощаний.
Спешим, чтобы остаться на бумаге
Во всеоружии растраченных чернил,
Чтобы сказать потомкам: «Вот как надо!»
Или пожать плечами: «Я так жил».
«Пусть светит месяц – ночь темна».
Пусть говорят, что жизнь – одни печали.
Не соглашусь: последняя весна
Последней осени уступит дни едва ли.
Вы уходите, и жизнь теперь пуста,
Торопливы многоточия и точки,
Получается, сегодня неспроста
Мысль спешит: она ложится в строчки.
Не начать мне с чистого листа:
Вы всегда мой почерк узнаёте.
Пустяки, что жизнь теперь пуста, –
Вы уходите, и значит, Вы вернетесь.

Екатерина Алхимова
Голосование
 
Вопрос:
Что вам не нравится в сайте?

всё нравится
мало рассказов
неудобная навигация по рассказам
редко обновляется сайт
скучные рассказы
другое

 
 
Популярные рассказы
 
 
 
Новости
 


01.04.2013
Третий апрель

Этому апрельскому рассказу уже три года.


01.01.2013
Любопытные ореховые новости!

Поздравляем всех с новогодними праздниками и - с обновлением раздела "Новое"! Теперь в нём появился очередной рассказ: "Ореховый практикум".


01.09.2012
И снова рассказ!

Смешной и немного грустный Продавец дождя.


01.05.2012
Новый рассказ из сборника "Коллаж интимных отношений"

Екатерина Алхимова поздравляет всех с майскими праздниками и выкладывает новый рассказ - "Папа тоже пропал".

Все новости
 
 
Где купить
 

Книга “Город встреч и прощаний” в магазинах города Москвы.

 
 
Аудиорассказы
 
Скачать аудиокниги

Вы можете прослушать и скачать рассказы в аудиоформате на нашем сайте.

 
 

Дельфин и меланхолик (Быль)

Крохотная зарисовка из дополнительного задания к экзамену по психологии превращается в целый рассказ с соответствующим названием.

Все смешалось. Солнце жарко обогревало, море волнилось, барахталось, знойный ветер кружил отдыхающих. Путь на пляж пролегал сквозь раскидистые ветви пальм, катальп и магнолий. Мелкая галька охотно стелилась перед ногами, крупная пузырилась и норовила померяться силой. Камни, неистово обжигая ноги, заставляли цеплять к себе только скинутые было сандалии, руки выпрастывались из вороха простыней, полотенец, облаками навязанных платков-сарафанов, решительно тянулись к пляжной поклаже. Крем, наконец, находился, и густая сметанка занималась смазывать нежные розовые поцарапанные пяточки. Легкие одежды благополучно скидывались; бледное тело вновь приехавших отдыхающих готовилось принимать солнечные ванны.

Жарко, шумно, весело, пестро. Как всегда.

Это лето запомнилось ей ощущением долгожданной свободы и счастливого одиночества. Неудачный брак и долгие серые дни завершились разводом, обязанность перед всеми отчитываться, согласовывать каждый свой будущий поступок, любой, еще не сделанный шаг, выглядела теперь смешной, лишней, утраченной, пожалуй, навсегда. Наконец, понемногу обретала она свободную саму себя.

На пляж приходила раньше других, бережно складывала у морской линии немногочисленные свои вещи и счастливо погружалась в воду. Здесь начинался долгий морской танец. Волны вбирали ее всю, без остатка. Пенный водоворот кружил, унося легкое тело далеко за буйки. Там она окончательно теряла тонкую связь с реальностью, готовая думать ни о чем, мечтать о несбыточном, понемногу избавляясь от прошлого и придумывая яркие краски для будущего.

- Я свободна, свободна, я – птица. Нет, рыба. Я лечу, куда захочу, нет, иду, нет, плыву. Тело мое принадлежит мне и только мне. Мои мысли – о чем-то хорошем, и прекрасное будущее ждет меня. Солнце всегда будет тепло и нежно обогревать меня. Жизнь моя – как бескрайнее глубокое море – полна удивительных событий и богатых ярких впечатлений.

Мысли скользили вместе с образом далекой бесстрашной купальщицы по мерно волнующейся глади моря. С берега было ее почти не видать – эфемерная слабая точка за железной оградой, даже взгляда спасателей, вензелями рисующихся круг буйков, она не привлекала.

Вдосталь наплававшись и порядком устав, она опрокидывалась на спину, распластывала тело подобно морской звезде и, готовая впитывать в себя бескрайнее облако солнечных ванн, принималась сочинять стихи, которые здесь же и оставляла.

Вдали над морем стук колес –

Мчится в Сочи паровоз.

Неправда, паровозных гудков на таком отдалении практически не улавливалось. Поезда, разумеется, виднелись, стоило чуть приподнять и слегка наклонить голову. Они красовались короткими зелеными лентами, спешащими обогнуть край горы, обнимающими подножие белого паруса – пансионата, торопливо соскальзывающими к железнодорожному мосту, перепрыгивающими в соседнюю гору и теряющимися за ней перламутровыми хвостиками. Взгляд перемещался на насыпь, прохаживался вдоль берега, окунался в воду.

Море, пенное, неторопливое, ленное –

Ты бережно колышешь меня как дар.

Мы превращаемся в одно неделимое целое,

Льется нежность твоя, твой соленый нектар.

Я почти не плыву, не дышу, замираю.

Прикрываюсь мягкой волной,

Глаза закрываю.

Я в тебе, мы – одно, обо всем забывая

Я гляжу вглубь себя, созерцаю тебя и себя,

Возрождаюсь.

Слова легкой морской пенкой набегали, укладывались строчками, теснили друг друга, конкурировали – «плещет» «нежность твоя» вместо «льется», но тогда не «почти не плыву» – много «п». «Созерцаю тебя и себя», или только «себя», или «нас созерцаю»? Мах руками, присоединение бедер, разворот. Нет, оставим «тебя и себя» - повторение, усиление, наличие ритма.

Обессилев от долгих морских заплывов и вдоволь наигравшись рисовкой словесных форм, она, не торопясь, поворачивала к берегу.

Так случилось и на тот день, впоследствии припоминающийся ею с немалой толикой удивления, восторга, хвастовства и, я бы даже отметила, ужаса.

Устав от очередной долгой прогулки и вознамерившись было повернуть к берегу, на горизонте она вдруг заметила слабую темную точку. Это не выглядело кораблем и не двигалось на далекой линии неба и моря, но на воде пространство обманчиво искажает зрение, и удивление растет, открывая скорость приближающейся только что слабой было точки – миг - и она сильно увеличилась в размерах. Миг спустя - и в отдалении обнаруживается энергичный веселый дельфин, беззаботно скользящий по волнам, свободный, сверкающий солнцем, упругим легким мячом взмывающий над морем. Пловчиха остановилась, забыв обо всех своих прежних намерениях. Издали дельфин выглядел чудесной игрушкой – ладно очерченный, скачущий как заводной; как вдруг она с ужасом для себя отметила, что расстояние между ней и рыбой заметно сократилось, что, продолжая свой природный танец, дельфин стремительно приближается к ней! Веселый резиновый мяч неумолимо набирал солидные размеры. Что, если в очередном из своих гигантских прыжков он просто темным бесконечным пространством свалится ей на голову?

- Вот ты и доплавалась! Кому теперь пригодятся твои жалкие стихи? Кто скажет тебе, что за намерения у этой громадной рыбы? Как объяснить ей, что в ее обществе я не нуждалась? Что я и одна неплохо плаваю, и минуту назад не собиралась тонуть?

В ошеломлении она замерла, не зная, куда теперь путь держать – то ли скорей грести к суше, то ли притвориться индифферентной медузой, проводящей лучшие часы жизни в медитациях… Страх заставил ее выбрать последнее. Она расползлась по воде и лежала не шелохнувшись. Огромная рыба была теперь совсем близко. Она показывала из воды сначала диковинный хвост, живо напоминавший пловчихе акулий треугольник, затем достойной величины блестящую черную спину и, развернувшись, будто в насмешку, опять острый акулий плавник. До всей этой громадной красоты было рукой подать.

- Один только веселый славный хвост – махни оно им – и от меня мокрого места не останется! - Мысли завертелись, отчаянно запричитали, - Господи! Убери его отсюда! Его или меня, только срочно! Какой ужас, и эти люди говорят, что дельфины – добрые млекопитающие. Они же ничего не знают о каждом млекопитающем конкретно! К примеру, этот – кто скажет мне, в каком он сейчас настрое? Что ел на завтрак, да и завтракал ли сегодня вообще? Что он плавает тут вкруг меня? Изучает меню на обед? Прикидывает, чем кормить дорогую супругу? Или это – она? Крикнуть ей – «Хеллоу, милая, а вот и я – лучший питательный корм твоим славным малюткам!?» Как прикажете говорить – по-русски или английски? – на этом мысли ее остановились, обратившись в одну стойкую пожелание-команду: «Плыви отсюда! Аккуратно, не трогая, не задевая, мимо меня. Плыви быстро, не оглядываясь!» Дельфин нырнул и, сократив расстояние, приблизился почти вплотную. Внутри у нее все подобралось, надрывно закричало: «Плыви! Мимо! Не задевая! Не трогая!»

Теперь гигантская рыба, кажется, поняла! Еще раз ловко развернулась, ушла под воду и мгновение не показывалась над волной, в следующий миг в направлении моря последний раз оголилась ее искрящаяся солеными брызгами мраморно пенная спина, и через паузу, для логической точки прощально взметнулся хищный плавник. Аудиенция казалась законченной.

Она с облегчением перевела дух. Найдя себя живой и невредимой, не захлебывающейся, не потерявшей ориентир, способной еще держаться на волнах и грести к берегу, она бешено заколотила руками. Кроль использовался ею редко, лишь в особых случаях, сейчас настал тот самый момент, и единственное заветное желание – скорее добраться до земли – подхлестывало, заставляя судорожно, безостановочно работая всем телом, нестись прочь от соленой стихии.

Выболтыхнувшись на берег, она еще отряхивалась от соленого наваждения, от нежданной ошеломляющей встречи и, пьяно шатаясь, брела к составленным горкой вещам.

Напротив, лениво улыбаясь солнцепеку, дружно обнималась сладкая парочка. При виде ее они нехотя оторвались друг от друга, посерьезнели, поскучнели:

- Слушайте! Это – действительно Ваши вещи? Мы наблюдаем за ними битых сорок минут и все гадаем, идти ли нам за спасателями.

- Да, мои, - она натянуто улыбнулась. Хлопчатая ткань липла к мокрым плечам и отказывалась натягиваться дальше. Камни сладко, дико, до одури больно и счастливо жгли ступни – вот и ты, вот и мы! Вот он – берег обетованный! Кончился твой морской кошмар, кончился!

Она еще шире, блаженно улыбнулась:

- Знаете, я сейчас плавала с дельфином…

Находясь теперь на седьмых небесах, радуясь, что невредима, она пока не налаживала связи с реальностью и видеть не могла, как одинаково кинематографично кукольно распахнулись глаза и вытянулись лица. Одновременно дружно раскрылись оба рта, и два голоса, сглотнув дыхание, одинаково дружно воскликнули:

- Вы сейчас пла-ва-ли с Дельфином?!

- Ну да…

- Это – там? Мы ведь сейчас видели Его! Минут пять назад! Он так забавно, так высоко плескался, подпрыгивал!

- Да, забавно, там, далеко, – она неопределенно махнула рукой и, слегка пошатываясь, побрела на гору, к пансионату. Сладкая парочка долго смотрела ей вслед и опомнилась, лишь, когда она скрылась из виду.

Знойный ветер почти обсушил ее, сарафан с удовольствием лег на привычные формы. Блаженной походкой, будто все еще на волнах, она подходила к столовой. Пара-тройка знакомых отдыхающих приветственно кивнула:

- Мы были в Сочи, в дендрарии! Прекрасное место, обязательно посетите! А Вы что видели – где были – как время провели?

- А я… - она рассеянно пожала плечами, опасливо оглянулась в сторону моря и, подняв к собеседникам глаза, неожиданно произнесла торжественным голосом:

- Я плавала с дельфином!

- Где плавали – как плавали – куда плавали?

- Не где, а с кем плавали? С Дельфином плавали? Как долго плавали? Где и куда плавали? Сколько стоит?

- В море! С живым, с настоящим, бесплатно!

- Быть не может! Ну-ка, ну-ка, расскажите!

И завертелось. Как будто бы на нее вдруг напал, нахлынул сонм журналистов. В одночасье она стала прибрежной звездой – успех ее разливался, ширился. В последующие дни отдыхающие спешили приблизиться к ней, задать ей каждый – свой вопрос, уточнить, понять, раскрыть для себя что-то важное, будто она – это была уже и не вполне она, а скорее – сам Он, Добрый Дельфин, сошедший из вод и примеривший на себя женское платье.

- И Вы не побоялись? Вот это да! Впрочем, чего бояться? Знаете, какие Они добрые! Я бы не испугался!

- Ну, даёте! И как Он себя вёл? Видите ли, я читал о Них в книгах. Если пловец попал в беду, Они приходят на помощь. Как Вы в тот момент себя чувствовали?

Иные пытались вначале иронизировать: «Как, говорите, звали Вашего друга-дельфина? Часом, не Гиви?». Но, видя в её искренне улыбающемся выражении лица отсутствие выдумки, спохватывались и, посерьёзнев, занимались обстоятельно выяснять:

- Где это было? У каких конкретно буйков? Думаете, на завра Он опять появится? Я рвану туда сам. Эх, мне бы так повезло!

Многие сразу начинали с похвалы:

- А Вы – молодец, не испугались. Нет, они не разговаривают по-английски. У Них есть свой язык, так по телевизору объясняли. При помощи сложных звуков Они передают огромный объём информации. Кстати, Они – прекрасные семьянины…

Никакие её заверения в собственных страхах перед лицом стихии на публику не действовали, хуже того, выслушав её подробный рассказ о пережитом ужасе, интервьюеры восторженно качали головами, похваливая: «Однако, какая Вы молодец! Не испугались!». Абсолютно все были уверены, что бояться там нечего – дело пустяшное, что если бы посчастливилось и им, они бы тоже не оплошали. Каждый выразил надежду на собственную восхитительную встречу с морским Другом. Оставалось дело за малым – плыть в сторону моря.

В следующие две недели работы у спасателей поприбавилось: отметилось яркое желание отдыхающих заплывать за буйки.

Подстёгнутая восторгами публики, героиня почти позабыла о своём смятении и страхах, уверившись, что на следующий раз при встрече с Дельфином оплошностей не произойдет, и она решительно направится к Доброму Другу. Как и большинство смелых пловцов, большую часть времени она проводила теперь у буйков в надежде на чудо, но, к сожалению, совершено напрасно.

Дельфин больше не появлялся.

Нравится
 


 
 
Главная Об авторе Почитать Гостевая книга Письмо автору Контакты
© 2009-2015 Екатерина Алхимова. Все права защищены.
Яркая образная психологическая и юмористическая проза. Произведения, которые изменят вашу жизнь.